Проехав еще с километр, Зверев оказался посреди распаханного и
заборонованного поля, на котором уже пробивались молоденькие
светло-зеленые ростки, и махнул рукой холопам:
- Давайте через одного - один за мной, один за боярином…
Он свернул влево на поле, Василий Ярославович - вправо. Телеги,
подпрыгивая на земляных кочках, начали разъезжаться в стороны. У
поросшего молодыми березами овражка новик опять повернул на север, к
противнику, и когда овраг вильнул в сторону, по широкой дуге
направился обратно к дороге. Выехав на грунтовку, махнул рукой:
- Ставь!
Холопы, спрыгнув с облучков, принялись устанавливать бревенчатые
стены: разобравшись по четверо, сталкивали их с телег, а когда щиты
падали краем вниз, то подпирали верхнюю часть слегами, поднимали до
наклона примерно на семьдесят градусов к стене, втыкали комли палок в
землю и перебегали к следующей телеге. Получалось не так быстро, как
хотелось бы, но стена гуляй-города росла на глазах, счет шел на
минуты. Пять минут - и на поле поднялись стенок тридцать с
десятиметровыми просветами между ними. Еще пять - зазоры сократились
до пяти метров. Всего четверть часа - и в сторону Острова уже смотрел
бойницами натуральный острог, пусть не очень высокий и не имеющий
сплошной стены.
- Пахом, пищали готовь! - Андрей спешился у щита, что стоял слева
от дороги, кинул повод коня на оглоблю, отпустил подпруги.
- Проходы-то загородить, новик?
- Нет, не нужно. Коли головному полку трудно станет, он через щели
эти к нам в укрепление уйдет.
В польском лагере и вправду готовились дать отпор русским
ратникам. Кавалеры-князья-паны и шляхта рангом помельче наконец-то
облачились в сверкающие доспехи, разобрали пики, сбились в плотную
толпу и начали обходить свою пехоту, разгоняясь для таранного
копейного удара.
- Эй, мужики! - крикнул Зверев чужим холопам, что переминались у
своих щитов. - Рогатины свои разбирайте и у щелей, у бойниц вставайте.
Коли поганые за нашими погонятся, то как свои пройдут - в проходы
копья рожном ставьте, а через бойницы колите всех, кого достанете.
Сам новик, подсыпав на полку каждой пищали пороха и везде сунув в
держатель замка уже запаленный дядькой фитиль, снял из-за спины
бердыш, поставил рядом на расстоянии вытянутой руки, прильнул к
бойнице. Головной полк с многократно превосходящими числом ляхами
рубиться не стал - витязи, повернув коней и продолжая пускать стрелы
из-за спины, помчались к гуляй-городу. Через пару минут они, уставшие,
запыленные, проскочили меж щитами и отъехали в сторону. Многие
поднялись на стремена, выискивая своих холопов.
- Стрелы, стрелы давайте! Стрелы! - звучало со всех сторон.
Поганые таранить бревенчатые щиты красивыми длинными лэнсами не
стали, прорываться через узкие проходы не рискнули. Сила тяжелой
конницы - это один-единственный слитный удар, который сносит,
затаптывает врага, подавляет волю, вызывает смертный ужас, внушая
бессилие перед неуязвимым противником. Пробиваться же во вражеский
стан по одному, рубиться там с ловкими, быстрыми русскими на равных
рыцари не рискнули. Тяжелый доспех к долгому бою не располагает.
Человек - не машина, он имеет неприятную склонность уставать и
выдыхаться.
Слева вражеские всадники неосторожно приблизились к щитам метров
на сто пятьдесят - Зверев тут же повернул туда ствол, нажал спуск.
Пищаль с оглушительным грохотом выплюнула облако дыма, три коня упали
вместе с рыцарями, остальные ляхи поспешили отъехать подальше.
Через мгновение грохнула пищаль справа от дороги, но там картечь
достала только одного схизматика. Однако тут в бой опять вступили
бояре, успевшие наполнить колчаны стрелами, принялись через щиты
стрелять в противника, одну за другой выбивая из-под седел лошадей.
Поганые отошли еще дальше, потом еще - теперь уже русские витязи
начали напирать, выезжая в поле через проходы гуляй-города. Медленное
отступление длилось больше часа и стоило жизни примерно полутора
сотням лошадей. Из шляхты, судя по всему, не пострадал никто.
Оказавшись уже совсем рядом с пехотой, поляки еще раз попытались
начать битву, по сигналу горна опустив копья и ринувшись на русских, -
но бояре снова стремительно умчались под прикрытие гуляй-города
пополнять колчаны, а Зверев шуганул поганых парой выстрелов, не
нашедших для себя жертвы, но заставивших ляхов держаться подальше.
Опять защелкали тетивы луков, посылая в гущу врагов летающих вестниц
смерти. Полторы тысячи детей боярских, у каждого в колчане по сотне
стрел, каждый эти колчаны уже три раза успел поменять или наполнить у
холопов на телегах… Не меньше четверти миллиона стрел успело за утро
обрушиться на польскую конницу и прикрывающую лагерь пехоту.
Схизматиков перед гуляй-городом было, конечно же, намного меньше,
нежели собрал Сигизмунд для наступления на Остров, от силы тысяч
десять. И хотя из десяти стрел цель находила только одна, хотя от
смертельных попаданий полегло всего несколько сотен скакунов - но
больше чем у половины находящихся под седлом польских коней уже сидело
в теле хотя бы по одной стреле. У кого в крупе, у кого в шее, у кого в
плече. Стальные наконечники причиняли боль скакунам, напоминая о себе
при каждом шаге, заставляя несчастных животных сбавлять шаг, не
слушаться шпор и поводьев.
Схизматикам на такой напор ответить было нечем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15