Перед этим я тщательно изучил карту, предназначенную для служебного
пользования, которую мне предоставил Юрка, не спеша проехал по выбранному
мной маршруту и запомнил все что нужно.
Мы быстро миновали дачный поселок и, проскочив небольшую полоску
леса, замыкавшую его, свернули направо, на тропинку, идущую по краю леса.
Слева раскинулось засеянное чем-то поле.
Поле кончилось, уступив место лесу, мы выехали на просеку, тянувшуюся
километра четыре. Ехать стало значительно труднее. Наконец просека
уперлась в бетонную дорогу, которая была проложена от войсковой части до
крупной железнодорожной станции. На огромном щите красовалась надпись:
"ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОЕЗД И ПРОХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН". Юрка сзади нервно
заерзал, но ничего не сказал: каждый из нас знал свое дело. Оставив за
собой небольшое облачко поднятой Матильдой пыли, мы устремились по прямой
как линейка бетонке. Километра через два - поворот налево. Примерно на
половине этого расстояния, справа, раскинулось еще не видимое нам поле.
"Поворот - идеальное место для засады", - вдруг подумал я, сбросил газ и
остановил Матильду.
- Мак, - обернулся я к Юрке (Мак - детдомовская Юркина кличка, его
фамилия была Мокров, сокращенно - Мак). - Мак, ты не думаешь, что вон на
том повороте нас могут поджидать?
- До чего же Афган может хорошего человека довести - за каждым кустом
душман мерещится, - Юрка слез с Матильды и разминал затекшие ноги.
Я заменил номерной знак, пластинкой старого знака выкопал небольшое
углубление положил в него номерной знак и как мог замаскировал, все время
бросая взгляд на место поворота бетонки.

Он был уверен в себе и чувствовал себя в полной безопасности. Я снова
устроился в седле Матильды, обернувшись подождал пока он усядется позади
меня и сказал ему, чтобы он вновь пристегнул карабины к поясам. Он это
проделал с явной неохотой, и, хотя я не видел его лица, почувствовал его
снисходительную усмешку.
Тем не менее, я решил, не доезжая поворота, свернуть налево в лес,
чтобы срезать опасный угол.
Приближался поворот. Справа открылось широкое поле, я прижался как
можно ближе к левой стороне бетонки и сбросил газ.
Когда на середине дороги появилась фигура в темном плаще я уже
сворачивал в лес. Боковым зрением я видел, что тот правой рукой
выхватывает из-за пазухи автомат и вкрадчивое урчание Матильды утонуло в
оглушительной очереди автомата Калашникова. Я почувствовал удар в правое
плечо и сначала подумал, что задел плечом дерево но уже секунду спустя
понял, что ранен. Теплые струйки крови текли по руке и по правому боку, но
останавливаться еще было нельзя: неизвестно сколько их там было, вдруг им
придет в голову прочесать лес, хотя времени у них на это не было - в
воинской части наверняка услышали выстрелы, а отличить охотничье ружье от
автомата не сможет наверное только глухонемой.
Я остановился не выключая двигателя, постепенно сбрасывая газ,
создавая иллюзию удалявшегося мотоцикла.
Крови из меня вытекло уже достаточно для того, чтобы почувствовать
слабость, головокружение и необычайную легкость во всем теле. Поставив
Матильду на подножку, я обернулся к посеревшему от ужаса Юрке, судорожно
снимавшему с себя рюкзак:
- Я ранен, Мак, попробуй как-нибудь перевязать меня.
Наверное я и сам выглядел далеко не лучшим образом, у Юрки еще
сильнее затряслись руки, он засуетился не зная, с чего начать.
- Помоги мне сначала снять куртку, рукав отрезать нельзя, без него на
людях не покажешься, - предложил я.
С большим трудом мы сняли куртку, от боли и слабости я чуть было не
потерял сознание.
Я был ранен в руку чуть ниже плеча, почти вся правая сторона была
залита кровью. Юрка снял свою рубашку, разорвал ее на полосы, с моей
помощью туго перевязал мне руку, мы, как могли, удалили следы крови на
куртке и на Матильде, постоянно прислушиваясь, я вновь с огромным трудом
одел куртку.
Со стороны воинской части послышался шум автомобиля, он ехал
медленно, не останавливаясь миновал поворот и проследовал дальше.
Значит этих уже не было, а их машина стояла далеко от места засады,
не исключено так же, что они уже на пути к нам.
С Юркой советоваться было бесполезно - это не его сфера деятельности,
он еще находился в шоке и явно чувствовал себя виновным за едкую шутку на
нашей остановке.
Трогаться с места пока не было смысла, воинская машина еще не
возвратилась, а от того как быстро она вернется зависело, нашли они
кого-нибудь или нет.
- Подождем немного, сейчас нельзя торопиться, воинская машина не
менее опасна, чем душман за кустом, - не удержался я от сарказма.
- Бога ради, прости, Вадим, мне казалось, что уже все позади, да кто
бы мог подумать... - Юрка сильно напоминал маленького щенка валявшегося
животиком кверху и пускающего струйку перед огромным разъяренным псом.
Другой бы на моем месте, конечно, пустился бы в длинные менторские
нравоучения о вреде недооценки противника, но мне во-первых было не до
этого из-за боли, слабости и головокружения, а во-вторых, вся вина на сто
процентов была моей: не надо было поддаваться дешевым эмоциям на
сомнительные шутки, а делать свое дело - поставить Матильду в кусты и
понаблюдать за дорогой, если уж возникло чувство опасности. В Афгане такие
амбиции стоили бы жизни.
Послышался звук возвращающегося воинского автомобиля. То, что это был
он, у меня не было никаких сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33