Ну хорошо, Ватрушкин Ц Ватрушкиным, а вот опухоли,
например, пищевода.
И он обвел всех вдруг молодыми и блестящими глазами.
Ц Опухоли пищевода, да! Я не боюсь об этом говорить, понимаете? Сейчас уже
семьдесят процентов оперированных спасаются. Семьдесят! А еще пятнадца
ть лет назад все раки пищевода заканчивались гибелью. Понимаете вы мою м
ысль? Понимаете вы, что я верю и вера моя не слепа, я верю и знаю, и всегда буд
у верить, и не боюсь верить даже в нынешние мои трудные дни. Ну? Почему вы оп
устили головы? Товарищ командующий, а помните, как вы сказали мне в сорок п
ервом, когда фашисты нас били и бомбили, помните? Вы сказали: "Военврач Лев
ин, мы их разобьем так страшно, что веками поколения будут вспоминать это
т разгром!" Вы сказали мне это, товарищ командующий?
Ц Сказал, Ц негромко ответил Василий Мефодиевич. Ц Странно было бы, ес
ли бы я сказал иначе.
Ц А не странно бы было, Ц спросил Левин, Ц если бы я, хирург, испугавшись
собственной смерти, отказался от всего того, чему посвятил жизнь? Нет, я пр
ожил свою жизнь бок о бок с летчиками, с нашими летчиками, и они меня кое-че
му тоже научили…
Он сел, побледнев. В палате было тихо. А рядом пели:

Ведь он сказал мне, что уезжа
ет,
Просил забыть он обо всем.

Отворилась дверь, Баркан просунул голову и, спросив у командующего разре
шения обратиться к Левину, вызвал его в операционную.
Ц Отвратительно так терять людей, Ц вдруг сказал командующий, Ц отвра
тительно. Если бы нам не мешали, если бы к нам не лезли, если бы мы могли все
силы отдать науке, что бы уже сделали наши люди, чего бы они добились…

27

Потом, сразу после того как перестали поступать раненые, Левин начал сла
беть. Первое время Александр Маркович не хотел замечать эту слабость, со
противлялся ей и даже стоял, опираясь на палку, тогда, когда можно было вов
се и не стоять. Но наступили такие дни, когда силы совсем оставили его, и то
гда он распорядился поставить себе кресло на террасу, чтобы "набираться
здоровья на воздухе".
Кресло ему поставили в углу, на солнце, но теперь ему часто делалось холод
но даже под двумя одеялами, даже в теплом халате и зимней шапке.
Тут он слушал последние сводки Совинформбюро и тут, в своем кресле, встре
тил День Победы. Это был удивительный день Ц с солнцем и пургою: серебрян
ые, сверкающие снежинки крутились в холодном, прозрачном воздухе, все вр
емя где-то неподалеку играли оркестры, и не террасе было много здоровых л
юдей, которые пришли к своим раненым товарищам, чтобы порадоваться вмест
е с ними. Тут, на террасе, качали Дороша, обнимались, целовались и даже пока
чали Анжелику, которая совершенно утеряла всякую власть в эти часы.
Потом сюда вдруг пришел командующий с генералом Петровым. Он посидел мол
ча на ветру в шинели и фуражке, а когда его попросили сказать что-нибудь, о
н встал и, оглядев лица молодых людей, заговорил негромким, осипшим голос
ом.
Ц Мне очень трудно нынче говорить, Ц сказал он, Ц потому что большего д
ня в моей жизни не было. И трудно собраться с мыслями, подвести итоги и ска
зать самое основное. Одно могу заявить: горжусь и до смерти буду гордитьс
я тем, что правительство и наша партия доверили мне в эти годы счастье ком
андовать такими людьми, как вы.
Он говорил долго н вспоминал трудные дни первого года, вспоминал начало
полного господства в воздухе, вспоминал великое наступление. И называл и
мена погибших, называл сражения, вошедшие в историю авиации, называл фам
илии рядовых летчиков и знаменитых героев.
Ц Вот Плотников, Ц сказал он вдруг, и все повернулись к Плотникову, кото
рый багрово покраснел и опустил голову. Ц Да ты не красней, Плотников, Ц
продолжал командующий, Ц в такой день можно и не краснеть, коли говорят о
подвиге…
Потом он говорил о Ватрушкине и стрелке-радисте Черешневе, о Курочке и Гу
рьеве, о Паторжинском и Боброве, о Левине и Ольге Ивановне. И все выздоравл
ивающие оборотились к Левину, который сидел в своем кресле, утирая пальц
ем слезы со щек, а где-то внизу за госпиталем гремели оркестры и по-прежне
му на террасу косо летели сверкающие на солнце снежинки.
После обеда снегопад кончился, и весь снег сразу растаял, стало тепло, и за
лив сделался таким сверкающим, что на него больно было глядеть.
Лора перетащила кресло Александра Марковича к самой балюстраде. Баркан
принес ему сильный бинокль, и он стал смотреть на пирс, где перед отходом н
а родину молились норвежские моряки. Их маленькие кораблики стояли у сте
нки, а ихний священник в своей кружевной мантии подымал и опускал руки на
д сотнями склонившихся голов, и мальчик-служка Ц тоже в кружевах Ц звон
ил в колокольчик и ходил зачем-то перед рядами молящихся. А за креслом Лев
ина стоял Курочка и негромко рассказывал ему о Норвегии и о том, как норве
жцы похоронили одного нашего летчика близ селения. Имя летчика осталось
неизвестным, но рыбаки видели, как он дрался над их деревней, и на могильно
м камне высекли: "Русскому спасителю нашей отчизны".
Ц Сейчас домой отправятся, Ц сказал Федор Тимофеевич, Ц а потом найду
тся люди, которые их научат забыть, как все это было…
А вечером опять слушали радио и мерный бой кремлевских часов. С террасы у
шли в ленинский уголок и сидели там почти до утра. Радио все время говорил
о, передавался репортаж, и все слушали, как празднует столица великий пра
здник. Часа в два пришел Калугин с тремя бутылками шампанского.
Ц Откуда такое богатство? Ц спросил Александр Маркович.
Ц Съездил в город и купил, Ц ответил Калугин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70