Недоросль промолчал.
Петр велел показать без промедления дипломы, полученные дворянином в Париже. Спафариев, опасаясь таски и выволочки, протянул бумаги из-за ящиков и кулей Меншикову. Тот подвинул царю шандал с оплывающими сальными свечами, Петр стал читать вслух о том, что сиятельный кавалер и господин Спафариев наделен от провидения выдающимися дарованиями и с божьей помощью усердно и успешно закончил курс наук по навигаторству, кораблестроению, артиллерии, фортификации, астрономии, математике и иным прочим художествам. Отменному кавалеру сему, говорилось в дипломе, вполне можно доверить командование как галерой, так и большим морским кораблем.
Дочитав, Петр спросил с кротостью в голосе:
– Сколько золотых штиверов заплатил ты, негодный, за сей о себе диплом?
Спафариев молчал, всхлипывая.
– Ты отвечай! – посоветовал Меншиков. – Правду отвечай, не то хуже будет...
Дворянин рухнул за ящиками на колени, взвыл оттуда, протягивая к царю толстые руки в перстнях:
– Пощади, государь. Правду говорю, как на духу. Я ничему не учен, за меня денщик мой по моему приказу изучал. Сей диплом не мне дан, но смерду моему Лукашке. Оный денщик, отменных способностей быв, за меня все делал и именем моим прозывался в коллегиуме, а также на верфи, где корабли строятся. Он, государь, в море плавание имел, а я, воды убоявшись, в Парыже танцам и иным галантностям...
– Опять, поди, брешешь? – перебил Петр.
Дворянин, стоя на коленях, перекрестился.
– Зови денщика! – приказал Петр Меншикову.
Александр Данилович вышел. Неподалеку от шатра ругались солдаты, оскальзывались в грязи кони, волоча пушки, – к утру орудия должны были ударить по крепости с новой позиции. Петр вслушался в шум, прикинул, туда ли едут. Ехали куда надо – на мысок.
Когда Меншиков привел денщика, Петр внимательно в него вгляделся своими искристыми выпуклыми глазами, подозвал поближе, спросил отрывисто:
– Лукашка?
– Кличут Лукою, государь.
– Верно ли, что ты, холопь и крепостной дворянина Спафариева человек, за него надобный курс навигаторства и иных художеств изучил? Отвечай правду. Не бойся...
– Ты говори, Лукашка, – шмыгая разбитым носом, подтвердил дворянин. – Ты не бойся, твоей вины тут нету...
Денщик стоял перед царем в спокойной позе бывалого моряка – чуть прирасставив для устойчивости ноги, с руками в карманах короткого, крапивного цвета суконного кафтана. Было заметно, что он соображает, как себя вести, и приглядывается и к царю и к жалкому своему барину, но вместе с тем в Лукашке нельзя было заметить и тени искательности – просто он был неглупым мужиком, себе на уме, вовсе не желающим попадать впросак. И Петр смотрел на него не торопя и не пугая: поведение спафариевского денщика понравилось Петру – он умел угадывать сразу смышленых людей, – и Лукашка показался ему мужиком с головою. Да и вид денщика – обветренное, скуластое, выбритое досиня лицо, белые, плотные, мелкие зубы, широкие плечи, – все внушало доверие к этому человеку.
– Ну? – наконец сказал царь спокойно и добродушно. – Долго думать будешь? Отвечай – обучен али не обучен?
– Обучен, государь, – низким, глуховатым голосом ответил калмык.
– Силою дворянин тебя посылал в учение?
– Зачем силою? – с короткой и доброй усмешкой ответил Лука. – Он, господин мой, ничего, жалиться грех. По амурной части ходок, а чтобы драться – не упомню. Нет, государь, не силою. Самому мне науки любопытны...
Дворянин жалостно всхлипнул за ящиками. Калмык косо, но с сочувствием взглянул на него и потупился.
– На вопросы, кои задам тебе, берешься ответить? – быстро спросил Петр.
– Что ж, государь, не ответить. Коли знаю, так и отвечу, а коли нет – прости...
Петр велел Меншикову прибрать со стола и разложил перед собою меркаторские карты, чертеж судна, циркуль, записки свои по новому корабельному строению, листы с добрыми пропорциями для галиота. Он делал все это не торопясь и взглядом как бы поверял Лукашку: испугается или нет. Но тот нисколько не испугался, хоть лицо его и было напряжено, а смышленые, зоркие глаза поблескивали острым любопытством.
– Садись здесь, насупротив!
Денщик сесть сразу не решился, еще постоял для приличия.
– Сказано, садись...
Лукашка расстегнул кафтан у горла, сел на самый край лавки. Петр углубился в рассматривание корабельного чертежа. Лукашка улучил мгновение и быстро, подбодряюще, одним глазом подмигнул Спафариеву. Тот только шепотом застонал в ответ.
– Что сие есть? – спросил Петр, ткнув указательным пальцем в чертеж.
– Стень-вынтреп! – ответил калмык.
– Сие?
– Сие, государь, гротбомбрамстеньга...
– Ты что, чесноку налопался, что ли? – неприязненно принюхиваясь, спросил Петр. – Несет от тебя...
– Его, государь! – скромно ответил Лукашка. – Соскучился, покуда у шведов в узилище сидели. Две головочки покрошил, да с сухариком, да с водицей...
Петр поморщился, стал спрашивать дальше, потом велел:
– Дыши в сторону!
Денщик отвечал на все вопросы точно, ясно, все понимая, но со скукою в голосе. Потом вдруг произнес:
– То, государь, ей-ей, и ученая сорока зазубрит. Коли делаешь мне екзамен по чину – спрашивай дело. Кораблем командовать – голова нужна, ты, люди сказывают, сам мореход истинный, для чего свое царево время на вздоры тратишь. Спрашивай по-истинному!
Царь с долгим изумлением посмотрел на калмыка и усмехнулся, увидев, что тот сам напуган своими словами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202