Он был молодой, решительный, сердитый и веселый Ц самый лучший из всех из
вестных ей министров, а уж она-то их повидала, как любой высокоуровневый ж
урналист! С Бахрушиным министр дружил, и они даже один раз ездили куда-то
на своих громадных, тяжелых, вездеходных машинах, напялив куртки и болот
ные сапоги, и там, куда приехали, сидели на берегу чистой и быстрой речки и
до утра разговаривали о делах. На их мужском языке это называлось “вырва
ться на рыбалку”.
Ольга сидела с ними только до полночи, а потом ушла в домик спать и до расс
вета сквозь сон слышала, как они хохотали. И деревья шумели высоко-высоко
, и холодно было, и тяжелые капли стучали в крышу, и костер трещал, и река под
горой перекатывалась по камушкам. Под двумя одеялами было тепло, только
нос все время мерз, и она, как собака, зарывала его в подушку.
Ей как-то очень радостно и легко дремалось под этими самыми одеялами, и но
чь была глухая, совсем осенняя, и Ольга все время помнила, что завтра еще о
дин выходной, а в Москву они вернутся только в понедельник, до которого це
лая жизнь!..
А потом пришел Бахрушин и разбудил ее грохотом своих сапожищ.
И, не открывая глаз, она слушала, как он топает и сопит, сдирая с себя свитер
и джинсы, и это так ее волновало!.. Он повалился рядом, полежал и стал решите
льно раскапывать одеяла, раскопал и обнял ее, Ц у него была прохладная ко
жа, и щеки, колючие от щетины, и от него пахло дымом, осенью, одеколоном и чут
ь-чуть спиртным.
Он долго целовал ее холодными, настойчивыми губами, и прижимался щекой к
виску, и гладил ее горло, и за ухом, где она особенно любила, а потом зачем-т
о спросил:
Ц Ты спишь?..
И у него был странный, перехваченный голос, как будто он тоже сильно волно
вался…
Вдруг сейчас ей показалось, что ничего этого не было.
Она все придумала. Оттого, что сильно устала за эту командировку, оттого, ч
то бомбили каждый день, что выключился телефон, оттого, что приперся Толя
Борейко, испортил настроение.
Ц А вы правда на север едете?
Ц Правда! Ц гаркнул Ники. Ц Мы! Едем! На север!
Ц А кто везет?
Ц Никто не везет. Мы сами себя везем.
Ц А машину где взяли?
“Взять” машину было невозможно, и все это знали.
Все местное население от мала до велика делало бизнес на приезжих, и насе
лению было абсолютно наплевать, что это за приезжие Ц журналисты, военн
ые, гражданские, строители, врачи без границ Ц “и без мозгов”, прибавлял о
бычно Ники, Ц кто угодно.
Машина до Панджера Ц шесть тысяч долларов. Не хочешь платить, не поедешь,
а ехать надо, и мало того, еще оборудование везти Ц камеру, генератор, мон
тажный стол. Будешь выламываться, скажут семь. Или десять, им все равно, кт
о-нибудь да поедет, а им не к спеху. Некий документ местного МИДа, разрешаю
щий выезд из Кабула, стоил двести долларов с каждого выезжающего, если оф
ициально, и еще нужно выстоять очередь в несколько дней, из которой нельз
я уйти, записав номерок на ладони. Можно заплатить триста, и документ выда
дут без очереди. А еще бумаги и разрешение на оборудование! А еще бензин, в
ода и жилье, за которое тоже нужно платить! Например, номер в данной гостин
ице стоит примерно как пятизвездочный люкс в Москве. Всем приходилось ра
скошеливаться, чтобы снимать войну.
Кому война, а кому мать родна…
Вот умная и, главное, свежая мысль.
Ц И чего?! Кто платит? Бахрушин, что ли?! Ц продолжал недоумевать Толя Бор
ейко. Ц Да нет, ребята, что-то вы мне темните!
Ц Это не правильно, Ц лениво поправила его Ольга. Ц “Мне темните” не го
ворят.
Ц Да нет у Российского телевидения таких денег и не было никогда! За ваши
разъезды платить!..
Толя был настоящий журналист, и мысль о том, что коллеги-конкуренты могут
его обскакать, казалась ему невыносимой.
Ц Да какое тебе дело, кто за нас платит?! Ц из ванной крикнул Ники. Кажетс
я, он опять рассматривал себя в зеркале, искал следы былой молодецкой уда
ли.
И девицы, только что приехавшие из Ходжа-Багаутдина, оказались француже
нками Ц что толку от этих француженок!.. Расстройство одно.
В их поездке была небольшая тайна, но открывать ее Толе Борейко они не соб
ирались. По крайней мере, Ольга так поняла своего оператора, засевшего в в
анной, а главным “носителем тайны” был именно он.
Ц На базар надо сходить. Слышишь, Ники?
Ц Чего ты там не видала? Тазы с кувшинами? Воды все равно нет.
Ц Там хлебушек, Ц пробормотала Ольга и сглотнула Ц вдруг очень захоте
лось хлеба. Ц Лепешки.
Ники выглянул из ванной, вид у него был недовольный.
Ц Я один схожу. Без тебя.
Толя Борейко основательно уселся на шаткий металлический стул, крепко в
зял себя за колени Ц и навострил уши.
Недаром об их романе с Ники говорили все заинтересованные лица не только
в Кабуле, но и в Москве.
Говорили и жалели Бахрушина.
…А что он может? Ей вожжа под хвост попадет, она и начинает вытворять, чего
ей охота! В прошлом году в Антарктиду летала, а теперь вот в Афган понесло
ее!
Книгу написала, читали? Да ладно, все читали! Ну и что? Особенная какая-то кн
ига, что ли? Да ничего особенного, книга как книга. Тогда почему ее напечат
али?!
И целое событие было, по телевизору показывали, а теперь говорят, что ей пр
емию какую-то дадут, то ли Пулитцеровскую, то ли Букеровскую, шут ее знает.
А все из-за чего? Из-за того, что спит со всеми Ц и с тем, и с этим, и еще вроде
с министром печати и с эмчеэсовским, и с генеральным продюсером, и еще с ке
м-то, от кого зависит… А вы не знали?! Да она ни одного мужика не пропустит, у
нее, наверное, как у этих…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14