Клаву в аптеке люби
ли, вспоминали и из уст в уста передавали всем, кто только желал слушать, и
сторию ее жизни. Как в детдоме выросла, как потом в фарминституте выучила
сь, как оказалась она богатой наследницей, как маньяк полоумный ее чуть н
е убил, а майор Ларионов спас, а потом женился…
Анфиса знала историю наизусть, но все равно всегда слушала, а в той части,
где речь шла о «богатой наследнице», Ч особенно внимательно.
Анфиса стянула клетчатый пиджачок, сунула его в шкафчик и выхватила хала
т, хрусткий и переливающийся от избытка крахмала. Заведующая любила толь
ко такие халаты, и в прачечной, куда сдавали аптечное белье, все об этом зн
али, потому что прачечная существовала столько же, сколько и аптека, Ч на
верное, с начала прошлого века.
Анфиса пристроила на короткие волосы легкий белый колпачок, глянула на с
ебя в зеркало и побежала к двери, но вдруг остановилась, вернулась и вновь
распахнула шкафчик.
Нужно перевесить пиджак. Конспирация, к которой она давно привыкла, иног
да вдруг начинала давать сбои. Какая, к черту, конспирация, когда все вокру
г давно стали своими, а она ведет себя с ними, как с врагами!
Но изменить ничего было нельзя, по крайней мере пока, и Анфиса Коржикова п
рекрасно это понимала.
На пиджачке, под самым воротником, пришита приметная этикеточка одной из
вестной французской фирмы, и именно ее следовало спрятать от посторонни
х глаз. Эти самые глаза могли быть только у уборщицы Нины, которая иногда"
как бы по ошибке, заглядывала в чужие шкафы, и хотя вряд ли она знала, что эт
о за фирма, все равно нужно быть осторожной.
Анфиса завернула пиджачок так, чтобы этикетку никто не увидел, туфельки
тоже задвинула подальше и по длинному и чистому коридору, застланному ли
нолеумом и освещенному ровным аптечным светом, побежала в торговый зал.

В коридоре было множество дверей, и на каждой своя табличка. На одной крас
овалось загадочное слово «Материальная», на другой грозная надпись: «Пе
ред тем, как вымыть руки, не забудь снять халат», на третьей нарисована рюм
ка и куриная нога, сопровождавшиеся скромной надписью: «Столовая». Рюмку
с ногой придумала Анфиса Ч шалила, Ч а нарисовал на компьютере талантл
ивый программист Славик, подрабатывающий в аптеке составлением лекарс
твенных таблиц и ведомостей. И Славику, и Анфисе казалось, что это очень ос
троумно, а заведующая не возражала.
Анфиса уже почти выскочила в торговый зал, когда в кармане халата у нее за
звонил телефон. Звонить ей в такое время мог только один человек.
Этот самый человек и звонил, поняла Анфиса, взглянув на высветившуюся в о
кошке надпись.
Ч Привет, бабуль.
Ч Здравствуй, моя дорогая. Ты уже открыла свою аптеку?
Ч Бабуля, ты же знаешь, что аптеку открываю не я! Ее открывает всегда Лида!

Ч Ну и что?! Ч фыркнула бабушка. Ч Церемония поднятия флага уже состоял
ась?
Бабушка всегда так выражалась Ч чуть более сложно и витиевато, чем все о
быкновенные люди.
Ч Состоялась, состоялась, Ч поспешно согласилась в трубку Анфиса, прик
рывая ее рукой, Ч я сейчас говорить не могу, бабуль, мне работать нужно. Я о
поздала.
Ч Почему?!
Ч В пробку попала, Ч прошептала внучка, Ч на Триумфальной. Я тебе потом
позвоню, хорошо?
Ч Не потом, а сейчас, Ч отрезала бабушка. Ч Ты помнишь историю про собак
у Баскервилей?
Анфиса насторожилась так, что даже ладошку убрала, которой прикрывала те
лефон. С бабушкой следовало держать ухо востро Ч чуть зазеваешься, упус
тишь, и потом ни за что не догонишь, вот такая у нее бабушка!
Ч Бабуля, ты о чем? Если о старике Конан Дойле, то помню. Что это ты вдруг пр
о него вспомнила?
Ч Да я не вдруг и не вспомнила, а у Петра Мартыновича на участке собака Ба
скервилей завелась.
Петром Мартыновичем звали соседа, с которым бабушка никогда не дружила и
отчасти даже презирала его, потому что сосед, по ее словам, был «бестолочь
ю» Ч забор с его стороны участка давно упал бы, если бы не Юра, который вед
ал в бабушкиной усадьбе всеми хозяйственными вопросами. Соседские соба
ки через дырки все в том же заборе лезли на усадьбу и вытаптывали ирисы. По
весне сосед разводил в старой детской ванночке «гуано», которое воняло
так, что со всех помоек слетались тучи проснувшихся раздраженных мух. Ма
рфа Васильевна, Анфисина бабушка, в тот угол усадьбы, ближе к которому рас
полагалось «гуано», старалась не заходить, туда направлялся Юра, перелез
ал через забор и отволакивал ванночку подальше. Сосед неизменно притаск
ивал ее обратно и устанавливал на место с мстительным и озабоченным видо
м. На участке у него, по бабушкиным словам, все равно ничего путного не рос
ло. Путного Ч это значит ни цветов, ни травы, ни мелких белых роз, которые о
на обожала. Картошку и «помидорья», как это называлось на бабушкином язы
ке, она не признавала. Сосед же считал Марфу Васильевну «барыней» и белор
учкой, и эта война продолжалась столько, сколько Анфиса себя помнила.
Откуда он вдруг взялся, этот Петр Мартынович, что это бабушка решила о нем
заботиться?!
Ч Коржикова, ты что на рабочее место не идешь?! Народу уже полно, там Татья
на Семеновна одна пропадает!
Ч Иду-иду!.. Ч Анфиса поглубже задвинулась в угол со своим телефоном. Ч
Бабуль, я не могу! Ты мне вечером все расскажешь, хорошо? Особенно то, что ка
сается собаки Баскервилей!
Ч Ты вечером собираешься к нам? Ч осведомилась бабушка.
Ч Собираюсь. Я приеду, и мы с тобой все обсудим, ладненько?
Ч Я терпеть не могу этого слова, Ч отрезала далекая бабушка. Ч Говори п
равильно, ты же не водопроводчик!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13