Ехали не только из Австрии, ехали из Германии. Италии, Венгрии, Польши, Греции и Скандинавии – благо, расстояния Европы вполне позволяли нашествие.
Спускался вечер, и что самое смешное, и правда начал собираться дождик! То ясное небо сияло и плыли над горным хребтом, над городом пухлые белые облака. Теперь же ветер порывами нес какие-то серые обрывки; чем выше, тем быстрее мчались эти обрывки, и становилось понятно – там, высоко, выше пояса кучевых облаков, ветер дует просто с неправдоподобной скоростью. Стемнело рано, закат погружался в размытую пелену, и из этой розовой мути на западе все летели и летели разорванные ветром облака. Пахло сыростью, похолодало.
– Дождик будет! – кивал шаман на эти серые облака, словно остальные не понимали, не видели надвигающегося ненастья.
– Дождик – это хорошо! Мы любим дождик! Ты камлай, камлай! Попляши еще немного! – гомонили журналисты и устроители деяния.
– Дождик долгий получится, – убежденно произнес шаман.
– Пускай долгий! Это ничего! Ты камлай!
Шаман впал в глубокую задумчивость и долго смотрел на западный окоем неба.
– Однако, надо отдыхать! – убежденно выговорил шаман.
Это справедливое намерение трудно было не удовлетворить, но уложили его на этот раз не в самой Вене, а в отельчике под горой, и все комнаты вокруг заняли бессонные журналисты и представители общественности – те, кому особенно сильно хотелось, чтобы он завтра с утра снова начал.
Во все концы Европы летели телеграммы, во всех редакциях и квартирах раздавались телефонные звонки из пригородов Вены, и множество людей от Дублина до Палермо и от Стокгольма до Саламанки выехали прямо в ненастную ночь на поездах и машинах, вылетели на самолетах, и все они волокли с собой аппаратуру для съемок, диктофоны, электронные ноутбуки и прочие необходимые для журналистского дела предметы.
Всю ночь по отельчику бродили, тусовались, вели беседы, стучали стаканами, принимали новоприбывших, вручали им бокалы, а под утро отельчик затрещал, и новые потоки журналистов стали вливаться в другие отели, по соседству. Время от времени кто-то на цыпочках приоткрывал двери номера и проверял, не сбежал ли, чего доброго, шаман. Что камлать ему не по душе, видели все, хотя и не понимали причину. А что делается в этой желтой монголоидной голове, под черными жесткими волосами? Кто знает? Может, духи прикажут ему убежать?
Но и сереньким дождливым утром шаман оставался на месте и соглашался камлать.
– Однако дождик… Зачем еще дождик?!
– Нам надо еще! Нам такого дождика мало! Давай!
Шаман пожал плечами, но «дал». Освещенность плохая, несет косые полосы дождя, но потом знатоки говорили – так даже лучше. На этих залитых дождем кадрах почивал аромат подлинности, и даже сам шаман воспринимался уже совсем иначе – еще природнее, еще естественнее, еще первобытнее.
Сначала над шаманом поставили зонтик – огромный зонт, какой ставят на телевизионных съемках над камерой или площадкой с актерами. Он запротестовал, зашумел, крича что-то уже не по-русски, а на своем языке, и продолжал камлать под дождем. Вода лилась по его лицу, смешивалась с потом, и эти кадры, по общему мнению, получались самые замечательные – особенно в сочетании с бьющимися по ветру ветками деревьев, мокрыми стволами и травой, темным небом. Шаман кричал, бился, подпрыгивал, выгибался, извлекал из бубна то мерный грохот, то скрипение, то шорох, то писк, и все это время по его мокрому халату, по круглому азиатскому лицу, по бахроме вокруг бубна стекали струи воды. Вот это было да!
– Как будто вернулись времена друидов! – захлебывались от восторга обыватели под надежными пластиковыми тентами.
– Как в эпоху незапамятной древности, на гору друидов поднялся человек, умеющий зачаровывать силы природы… – бархатными голосками вещали комментаторы, донося происходящее до почтеннейшей публики.
– Теперь понятно: друиды уцелели в Центральной Азии! – рассказывали другие.
– Друид высокой стадии масонского посвящения не откроет нам своих секретов, но очевидно – их у него навалом! – мудро покачивали головами третьи.
Французские журналисты объясняли своим читателям, зрителям и слушателям, что друиды были галлы, то есть как раз предки этих читателей, зрителей и слушателей.
Журналист из Бремена толсто намекал, что вовсе не во Франции первыми заинтересовались тибетскими тайнами, и что еще надо выяснить – а не ариец ли на самом деле этот узкоглазый и желтый… в большей степени ариец, чем всякие белокурые, забывшие про величие нордической расы?
Английские ведьмы приревновали и сделали сообщение, что экстрасенсорным путем узнали – шаман давно уже завербован КГБ, и они только не выяснили, майор он или полковник в этой приятной организации.
«Ложа истинных сатанистов» признала шамана своим и пригласила к себе, на заседание ложи.
«Подлинные дети сатаны» напротив, считали шамана слишком приличным и не способным на настоящее, крупномасштабное зло, а значит, и недостойным посвящения.
В общем, шуму было очень много, и в этот день один из отелей близ Хютгельдорфа переменил название на «Друидический центр», а другой вместо «Свиньи и яичницы» стал «Тувинским друидом». И как бы профессор Лутцдольф ни рвал на себе остатки реденьких седых волос, как бы ни ужасался – что означала какая-то там компетенция, какой-то тихий голос знания и разума перед воем и топотом полчища тупых, невежественных идиотов?!
Ведь эти бездельники и невежды, пялившие зенки на шамана, оставляли марки, доллары и шиллинги в отелях и закусочных, платили за газеты и включали свои «ящики для дураков», сиречь телевизоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136