- Не о гостиной речь! - вдруг потерял приторную вежливость управляющий. - На кресло поглядите, то, что в углу!
Я всмотрелась и постаралась сохранить спокойствие:
- Машка! Там сидит моя дочь!
- Вот именно, - утирая пот со лба безукоризненно белым платком, сказал Ильичев. - Поэтому я вам и позвонил.
Я слушала его рассказ, чувствуя, как тревога подкатывает к сердцу.
Часа полтора назад в банк явилась Маруська и попросила ни больше ни меньше как двести тысяч долларов. Девочку тут отлично знают, ее карточка в полном порядке, но служащий, увидев запрос, насторожился. До сих пор Маруська снимала не более пятисот "американских рублей". С вежливой улыбкой клерк попросил Маню подняться в VIP-гостиную и подождать, пока подготовят сумму. Манюня не удивилась, мы не раз с ней вместе лакомились пирожными, которые тут подают особо дорогим в прямом и переносном смысле клиентам. Поэтому она спокойно прошла в гостиную и сейчас, если верить изображению на экране, лопает корзинку со взбитыми сливками.
Я быстренько сгребла в кучу ос татки сообразительности. Пусть лучше Ильичев считает меня дурой, чем Манюню - воровкой. Изогнув бровь, я уставилась на управляющего:
- Хотите сказать, что наш счет иссяк?
- Нет, - растерянно ответил Андрон Георгиевич.
- Тогда почему не даете деньги?
Ильичев окончательно растерялся:
- Но... сумма... ребенок...
- Маша - взрослая девушка, остальные члены семьи оказались заняты, вот ее и отправили в банк.
- Взять двести тысяч?!
- Подумаешь, - я старательно изображала из себя очень новую русскую, эка невидаль! Просто удивительно, что вы меня оторвали от важных дел из-за такой чепухи!
Андрон Григорьевич сменил цвет лица с красного на зеленый. Я решила закрепить успех и заявила:
- Конечно, замечательно, что вы проявляете бдительность, но, ей-богу, не стоило заставлять меня нестись через всю Москву.
- Значит, деньги выдать?
- Естественно, - дернула я плечом. - Они нам нужны!
Оставив пыхтящего Ильичева в кабинете, я спустилась в основной зал и дождалась Манюню. В руках она держала небольшой черный чемоданчик: банк выдает такие в качестве подарка клиентам, которые снимают нехилые суммы. За Маруськой шли два охранника и сам Ильичев.
Увидев меня, Машка притормозила. Я недовольно протянула:
- Как ты долго! Сколько ждать можно!
- Извините, - забормотал Андрон Георгиевич, - пока пересчитали...
- Вы мусолите купюры руками? - схамила я. - В качестве спонсорской помощи можем подарить пару машинок для быстрой обработки банкнот.
Ильичев покашлял, но, естественно, ничего не сказал. Охранники довели нас до "Пежо". Я завела мотор, заехала за угол, припарковалась и спросила:
- Ну?
Большие голубые глаза Маши медленно наполнились слезами.
- Ты сама сказала, что я могу снимать сколько угодно денег, что они общие!
- Конечно, дружочек, просто хочу знать, зачем тебе подобная сумма? Кто-то из твоих приятелей попал в беду? Наркотики? Или долги? Ты отдашь деньги, и никто из нас тебя не упрекнет, но, согласись, мы всегда рассказываем друг другу о тратах.
Или ты больше не считаешь меня близким человеком?
Маня разревелась. Я подождала, пока поток иссякнет. Наконец Маруська всхлипнула в последний раз и вытерла лицо рукавом. Розовый пуловер от Tommy Hilfiger мигом стал грязным.
- Вот и верь после этого производителям элитной косметики, - покачала я головой. - Помнится, у Диора нас уверяли, что ни тушь, ни тени водой не смыть.
Маруська посмотрела на испорченный джемпер.
- Зато когда размажется, ни за что с лица не стереть, - грустно сказала она. Потом, пошмыгав носом, прошептала:
- Мусечка, я не хотела тебя волновать.
- Все в порядке, рассказывай!
Слова посыпались из Маруськи, словно гречневая крупа из разорванного пакета.
Глава 30
Пару дней назад, выходя из школы, Манюня наткнулась на попрошайку: бледного, дурно одетого мужчину, без ног, в инвалидной коляске. Маня жалостливый человек, никакие разговоры о том, что нищенство - это хорошо поставленный бизнес, на нее не действуют, она подает всем: цыганкам, таджикам, пронырливым старушкам и "ветеранам" всех войн. Вот и в тот раз протянула деньги несчастному инвалиду. Дядька взял купюру и хрипло сказал:
- Храни тебя Господь! Эх, и у меня могла быть такая девочка, да нету!
- Где же ваша дочка? - проявила любопытство Маня.
Инвалид закашлялся и рассказал душераздирающую историю. Была у него в свое время жена Регина и крохотная дочурка Машенька.
- Любил я их, ох любил, - пел калека, - хотел обеспечить, одеть, накормить, вот и нанялся водить большегрузные машины по стране, да попал в аварию, лишился ног.
Пока несчастный лежал в больнице, Регина ушла, прихватив дочь, более того, ухитрилась, подделав все документы, сначала развестись с калекой, потом продать их общую квартиру, вновь выйти замуж и укатить в Америку.
- И остался я на улице голый да босый, - качал головой дядька. Спасибо, пустили добрые люди к себе, теперь вот побираюсь! Искал-искал доченьку, да не нашел, одна карточка осталась!
Порывшись в тряпье, которое прикрывало остатки ног, мужчина вытащил снимок. Машка, и так пребывая на грани обморока, чуть не умерла. Это была ее детская фотография.
- Ты хорошо знаешь карточку, - шептала девочка, размазывая по лицу остатки косметики, - я там стою в розовом костюмчике, а на ногах тапочки в виде собачек.
- И ты решила помочь отцу?
- Маня кивнула.
- Почему такая сумма?
- В Америке за двести тысяч делают электронные протезы, - в отчаянии сообщила Маруся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69