по некой особой жесткости в глазах, холодному и властному виду — и прежде всего по тому, как вдруг напрягался ее отец. Когда он разговаривал с волшебниками, он всегда выглядел неуклюжим и пиджак у него морщился от волнения, а галстук нервно съезжал набок. Когда волшебники ему что-то говорили, он все время кивал и кланялся, кланялся и кивал. Эти признаки были почти незаметны, но Китти их хватало. Они расстраивали и даже угнетали ее, хотя она сама не знала отчего.
Мать Китти принимала посетителей в бюро «Перьев Палмера» — старого, почтенного заведения, прячущегося среди многочисленных переплетных мастерских и переписчицких контор южного Лондона. Бюро поставляло магам специальные гусиные перья, необходимые для их заклинаний. Писать гусиными перьями тяжело, медленно, и вдобавок они ставят кляксы. Так что чем дальше, тем меньше волшебники ими пользовались. Служащие «Перьев Палмера» сами писали шариковыми ручками.Эта работа позволяла матери Китти регулярно встречаться с волшебниками, поскольку время от времени кто-нибудь из них лично заглядывал в контору, чтобы взглянуть на новую партию перьев. Мать Китти находила их общество чрезвычайно захватывающим.— Она та-ак роскошно выглядела! — говаривала матушка. — Можете себе представить: одеяние из тончайшей ало-золотой тафты! Должно быть, из самой Византии доставили. А как она властно держится! Стоит ей щелкнуть пальцами — и все прыгают, как кузнечики, стараясь ей угодить.— По-моему, это выглядит довольно хамски, — замечала Китти.— Ну что ты, милочка, ты просто еще слишком мала! — отвечала мать. — Нет, она замечательная женщина.И вот в один прекрасный день, когда Китти было десять лет, она вернулась домой из школы и обнаружила, что мать сидит на кухне, вся в слезах.— Мамочка! Что случилось?— Да ничего. Хотя что это я? Ну да, обидно немного. Китти, боюсь… Боюсь, я потеряла работу. О Господи, что же мы скажем твоему отцу?Китти усадила мать за стол, заварила ей чаю, принесла печенье. Мать долго всхлипывала, хлюпала и охала, но наконец кое-как рассказала следующее. Старый мистер Палмер ушел на покой. Его заведение перекупили трое волшебников, которым не нравится держать у себя простолюдинов. Поэтому они привели с собой новых работников, а половину старого персонала, в том числе и мать Китти, выставили на улицу.— Но они не могут так поступить! — возмутилась Китти.— Могут, детка. Это их право. Они защищают страну, они сделали нас самой могущественной нацией в мире. Поэтому у них масса привилегий.Мать промокнула глаза и отхлебнула еще чаю.— Но все равно, немного обидно. После стольких лет…Обидно — не обидно, а это был последний день, что мать Китти работала у Палмера. Месяца полтора спустя ее подруга, миссис Гирнек, которую тоже уволили, нашла ей место уборщицы в типографии и жизнь вновь вошла в привычную колею. Однако Китти ничего не забыла.
Родители Китти с жадностью читали газету «Таймс», в которой ежедневно публиковались известия о последних победах армии. По всей видимости, в течение многих лет все шло как по маслу: владения империи росли с каждым годом, и богатства всего мира рекой текли в столицу. Однако за успех приходилось платить. Газета то и дело советовала читателям остерегаться шпионов и вредителей, засланных враждебными государствами. Эти шпионы могут спокойно жить по соседству с вами и строить свои грязные планы на погибель нации.— Смотри в оба, Китти! — наставляла ее матушка. — На таких девчушек, как ты, внимания никто не обращает. Как знать, глядишь, чего и заметишь.— Ну да, — мрачно замечал отец, — особенно тут у нас, в Белеме!Район, где жила Китти, был известен своей издавна сложившейся чешской общиной. На главной улице стояло несколько трактирчиков, в которых подавали борщ. На окнах трактирчиков висели плотные тюлевые занавески, на подоконниках стояли расписные горшки с цветами. На улицах перед трактирчиками загорелые пожилые джентльмены с длинными висячими усами играли в шахматы и в кегли, и многие местные фирмы принадлежали внукам эмигрантов, перебравшихся в Англию еще во времена Глэдстоуна.Несмотря на то что райончик был процветающий (там находилось несколько весьма почтенных типографий, включая знаменитую фирму «Гирнек и сыновья»), его европейский дух регулярно привлекал к нему внимание ночной полиции. Взрослея, Китти мало-помалу привыкала видеть, как среди бела дня наезжают патрули полисменов в серой форме, как они взламывают двери и выбрасывают вещи на мостовую. Иногда они увозили с собой в фургонах молодых людей, иногда семейство в полном составе оставалось собирать свое имущество. Китти эти сцены всегда выводили из равновесия, невзирая на папочкины разъяснения.— Ну ты же понимаешь, — говорил он, — полиции необходимо держать подозрительных в узде. Всякому должно быть ясно, что власти не дремлют. Поверь мне, Китти: раз уж полиция так поступает, значит, это неспроста!— Но, папа, это же друзья мистера Гирнека! Отец только кряхтел в ответ:— Ну что ж, возможно, ему следовало бы тщательнее выбирать себе приятелей, а?С мистером Гирнеком отец Китти всегда держался вежливо: в конце концов, это ведь его жена нашла матери Китти новую работу! Гирнеки были семьей почтенной, и немало волшебников пользовались их услугами. Их типография занимала большой участок земли рядом с домом Китти, и многие жители района там работали. Тем не менее богачами Гирнеки никогда не выглядели: жили они в большом, бестолково выстроенном и изрядно запущенном доме немного в стороне от улицы. Перед домом был сад, заросший травой и лавровыми кустами. Со временем Китти неплохо изучила все закоулки этого сада, благодаря своей дружбе с Якобом, младшим из сыновей Гирнеков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26