Арнольд приступил к тренировкам в гимнастическом зале Путцигера на Шиллер-штрассе, 36 в Мюнхене первого августа 1966 года. Этот день примечателен не только потому, что он открыл новый этап в жизни Арнольда, но и потому, что в этот день его отцу исполнилось пятьдесят девять лет, а его брат Мейнард впервые повстречал большую и единственную любовь в своей жизни. Жизнь Мейнарда Шварценеггера отнюдь не протекала безмятежно. Любимый сын Густава, он тоже страдал от сурового воспитания отца. Талантливая художественная натура, Мейнард ни во что не ставил свою физическую стать и спортивные способности, унаследованные от отца. По иронии судьбы, именно Арнольд, отвергнутый, нелюбимый сын, последовал в спорте по стопам своего отца, в то время как его любимчик полностью отверг пример Густава. Когда Мейнард бывал дома, он ожесточенно спорил с Густавом о политике и не только о ней. Мейнард, который когда-то приложил все усилия, чтобы надуть пожилую пару на пятьсот шиллингов, теперь хотел ухватить куда более крупную рыбку, Используя положение отца и растущую славу брата. Мейнард ухитрился взять в долг около тридцати тысяч шиллингов (что в 1965 году равнялось 1070 долларам) у небольшого числа людей, включая, по слухам, и г-на К. Это не замедлило отразиться на репутации Густава. В результате, пытаясь спасти свою карьеру, которой и так был нанесен ущерб его увлечением алкоголем, Густав был вынужден расплатиться со всеми долгами Мейнарда. Мейнард переходил с места на место, не думая о заработке и постоянно завидуя успеху младшего брата на поприще культуризма. В то время, как звезда Арнольда восходила, Мейнард, всегдашний золотой мальчик, обнаружил, что его собственная – на закате. Слава и аплодисменты обходили Мейнарда стороной. Его главным достоинством было обаяние, и, зная его силу, он принялся использовать его в разрушительных целях.
Первого августа 1966 года, отправившись на прогулку в прелестную австрийскую деревушку Куфштайн, Мейнард заметил там очаровательную девушку примерно двадцати одного года. Голубоглазая и светловолосая, она вполне могла бы представлять Австрию на конкурсе красоты за титул «Мисс Мира». Вернувшись из Испании, где она была на каникулах, через Мюнхен в дом своих родителей в Куфштайн, Эрика Кнапп выглядела загорелой и пышущей здоровьем. Даже сегодня, в своем национальном костюме, Эрика остается такой же ослепительной женщиной, как это бывало в годы, проведенные с Мейнардом. Мейнард Шварценеггер, чьим шестым чувством был нюх на женщин, понял, что Эрика создана для него. Эрика испытывала ответное чувство к Мейнарду. Он был высок, светловолос, и красота его приковывала взгляд. С необычной для нее смелостью она спросила у него, который час. Он проводил ее до дома и пригласил пообедать. Она отказалась. Инстинктивно чувствуя, как следует действовать дальше – черта, которой в избытке обладал и с поразительным успехом применял его младший брат, -Мейнард, вместо того, чтобы нарываться на второй отказ, назначил свидание соседке Эрики. Уязвленная девушка, естественно, сменила гнев на милость. Проведя несколько дней в Куфштайне, Эрика возвратилась в Мюнхен, где она работала портнихой. Мейнард, охваченный страстью, последовал за ней. К ноябрю они обручились. Месяца два спустя Эрика и Мейнард прогуливались по берегу протекающей через Мюнхен реки Изар. Тут Эрика заметила пятерых мускулистых парней, направляющихся к ним. Хихикнув, она обернулась к Мейнарду и прошептала: «Посмотри-ка, ну и накачали они мускулы». «Умолкни, – ответил Мейнард, – среди них – мой брат». Хотя со времени их знакомства прошло шесть месяцев, Эрика до этого момента и не подозревала, что у Мейнарда есть брат.
Арнольд, со своей стороны, тоже не горел желанием распространяться повсюду о своем брате. Когда его новые друзья в Мюнхене справлялись о Мейнарде, он советовал обратиться к кому-нибудь другому, скажем, к матери. Преисполненная гордости Аурелия всегда посещала соревнования, на которых выступал Арнольд, а Густав регулярно переписывался с ним. Не желая отказываться от своей привычной роли, Густав упрекал Арнольда, что тот пишет слишком крупным почерком, и интересовался, не уловка ли это, чтобы отделаться от отца коротким письмом. Арнольд отвергал подобные обвинения, но, вероятно, всегда бдительный Густав был недалек от истины. Поскольку в этот период, работая на Путцигера в Мюнхене, Арнольд мало что мог сообщить своему родителю. Ему исполнилось девятнадцать. Теперь он был высокий гигант с щербатой улыбкой, который мог, в зависимости от настроения, привести в восторг или вызвать усмешку. Сначала его сильный австрийский акцент мешал ему работать у Путцигера, но никто не осмеливался смеяться над ним. Хотя по существу Арнольд так и остался сельским мужланом, выходцем с фермы, у которого был только один костюм. Уверенность Арнольда в себе была поразительной, его внешний вид – устрашающим, а способность иронизировать – остро отточенной. И самое удивительное заключалось в том, что неприглядный мальчик, набравшийся уверенности в результате своих культуристских триумфов, вырос в очаровательного мужчину. В конце концов, это же был сын Густава, об обаянии которого ходили легенды, и брат Мейнарда, шарму которого он вполне мог подражать.
В первое время он спал в гимнастическом зале. Хотя формально Арнольд числился менеджером-тренером, фактически он выполнял все работы – мыл полы, убирал в душевых и вообще был мальчиком на побегушках. Издательство Путцигера «Юниверсум Спор», специализировавшееся на выпуске журналов по культуризму, размещалось в том же здании, что и гимнастический зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84