Она вошла в маленькую гостиную, где был накрыт чай на большом круглом столе.
В комнате никого не было, но, как и ожидала Эрайна, стол ломился от яств: булочки, ячменные и пшеничные лепешки, песочное печенье, имбирная коврижка, овсяное печенье, мед в сотах и большой круг золотистого сливочного масла с выложенным на нем гербом Макдононов.
Эрайна уже начала привыкать к тому, что гербы и эмблемы здесь везде и всюду.
Позади себя она услышала шаги и, обернувшись, увидела маркиза.
Солнце и морской ветер покрыли загаром его лицо, и она подумала, что он теперь еще красивее, чем в Лондоне.
— А я вас искал, Эрайна, — заговорил он. — Как вам это покажется? Я поймал четырех лососей, один из них весит больше тринадцати фунтов!
Он произнес эти слова с восторженностью мальчугана.
— Замечательно! — воскликнула Эрайна. — Я рада за вас. Можно мне на них взглянуть?
— Их положат на мраморную доску в кладовой внизу, — ответил он. — Я покажу их вам после чая или завтрака.
— Вы, должно быть, проголодались.
Она привычно уселась возле серебряного подноса, на котором стояли металлический чайник с кипятком, чайник для заварки и посуда из серебра с гербом Макдононов.
Маркиз принялся намазывать лепешку маслом, сопровождая это рассказом о том, как ему удалось поймать рыб, как он упустил двух, как одна из них сорвалась, промучив его целые четверть часа.
Рассказ звучал живо, был полон бурных эмоций, а Эрайна слушала и думала, насколько это не похоже на скучающую, пресыщенную тональность его лондонских речей.
Никто больше не явился к чаю, и они с маркизом долго еще разговаривали, пока он сказал:
— Мне бы надо принять ванну. Кажется, кто-то собирался приехать к обеду, только не помню, кто именно.
— Приемы здесь каждый вечер, — заметила Эрайна.
— А почему бы и нет? — сказал маркиз. — Слуг множество, а стол хорош.
— Даже слишком хорош! — воскликнула Эрайна. — Боюсь, мои новые платья перестанут сходиться на талии из-за этого хорошего стола.
— Вот это мне приятно слышать, — заявил маркиз. — Должен заметить, что вы гораздо лучше выглядите и очень похорошели.
Эрайна не ожидала комплимента, она смутилась, покраснела и даже отвернулась.
— Очень похорошели! — повторил маркиз. На этот раз Эрайна посмотрела ему прямо в глаза, и оба они почему-то долго не могли отвести взгляда.
Маркиз пошел переодеваться к обеду, Эрайна отправилась к себе и слышала, как он в соседней комнате ходит и разговаривает с Чампкинсом; ей хотелось войти к нему и побыть еще немного вместе, пока не начнут съезжаться гости к обеду.
Она позвонила горничной и быстро переоделась в очень нарядное платье с вышивкой и кружевной отделкой.
Платье было более интересным, чем те, которые она носила обычно, и Эрайна надеялась, что маркизу оно понравится.
Пока она думала о нем, в гардеробной стало тихо. Значит, маркиз либо очень долго находится в ванне, либо уже переоделся и ушел в гостиную, где они встретятся перед обедом.
Ей очень хотелось увидеть его, и она быстро пошла по коридору, но, к своему разочарованию, в гостиной никого не обнаружила.
Потом она сообразила, что до обеда еще полчаса; маркиз, возможно, спустился на нижнюю террасу.
Она отправилась туда, но ее ждало новое разочарование: на каменной террасе никого не было.
Солнце спускалось к горизонту за вересковыми пустошами, оно сияло ослепительно, а море было синее-синее.
Вновь очарованная всей этой красотой, Эрайна медленно сошла в парк по каменным ступеням.
В парке лежали длинные тени, и розы благоухали сильней и сильней, своим ароматом наполняли воздух и усыпанные цветами кусты.
Эрайна уже собиралась направиться на лужайку, но вдруг ей показалось, что в кустах кто-то негромко поскуливает.
Она прислушалась: негромкий непонятный звук повторялся снова и снова. Может, какое-нибудь животное угодило в ловушку?
Было невыносимо думать, что кто-то страдает. Эрайна раздвинула ветки, чтобы посмотреть, что там, но в эту секунду ее ударили сзади по голове чем-то твердым.
Она успела негромко вскрикнуть от боли — и наступила тьма…
Эрайна медленно приходила в сознание; голова болела, было трудно дышать.
Потом она поняла, что на лицо ей наброшено что-то плотное, и что лежит она на спине.
И вдруг девушка услышала мужской голос:
— Надеюсь, ты синяк-то ей не поставил. Ее милость велела, чтобы никаких следов на ней не было.
— Я же говорил тебе, что дал ей по затылку, — отвечал второй мужской голос. — Какой еще синяк ты увидишь под волосами?
Эрайна сильно перепугалась.
Ясность мысли понемногу возвращалась к ней. Значит, эти двое свалили ее с ног сильным ударом… Разум подсказывал, что если она сейчас пошевелится, то может получить еще один удар.
Смутно, неопределенно, в самой глубине сознания возникло воспоминание. Отец рассказывал, как после сражения раненые солдаты прикидывались мертвыми, когда мародеры обыскивали их в поисках чего-нибудь ценного.
«Если раненый пытался защитить свое имущество, его приканчивали! — говорил отец. — Однажды мне удалось выжить только благодаря тому, что я притворялся мертвым несколько часов».
Мама тогда вскрикнула от ужаса, но Эрайна, припомнив этот рассказ, продолжала лежать неподвижно.
В то же время она изо всех сил старалась сообразить, что же с ней произошло. Мужчины упомянули «ее милость», стало быть, похищение затеяла леди Морэг.
Но если ее хотели похитить, то почему обошлись с ней так жестоко?
Голова все еще болела, но Эрайна отдавала себе отчет, что могло быть и хуже.
Ей хотелось предстать перед маркизом в наиболее привлекательном виде, и она уложила волосы в сложный шиньон, а горничная закрепила его шпильками и приладила сверху маленькую кружевную розетку, подходящую к платью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44