В кругу ее друзей числились даже король и королева.
Известно, что король Эдуард находил вечера, устраиваемые маркизой, весьма занимательными и с удовольствием общался на них с самыми разными людьми, чего никогда не позволял себе на других приемах, куда бывал приглашен.
Окончив сортировку воззваний, Виола вместе с мачехой наскоро поели, и девушка поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться, незадолго до начала сезона ей было куплено несколько совершенно очаровательных платьев.
Почти все они были белыми. Считалось, что молодые девицы должны одеваться именно так: ведь белый цвет — это символ невинности. Лишь после замужества дамам разрешалось носить яркие наряды и драгоценности.
Платье, в которое с помощью горничной облачилась сейчас Виола, было украшено английской вышивкой — точно такой же, какая красовалась и на ее широкополой шляпке.
Поднимаясь вслед за мачехой по широкой мраморной лестнице особняка маркизы Роухэмптонской, Виола выглядела весьма привлекательно — свежая, цветущая юная девушка.
Из просторных залов, где собрались гости, доносился приглушенный шум голосов. Тонкий запах оранжерейных цветов, украшавших гостиные, смешивался с пряным экзотическим ароматом французских духов, которыми — по моде того времени — были щедро надушены присутствующие дамы.
— Рада видеть вас, леди Брэндон! — вежливо, но довольно холодно произнесла маркиза.
Когда же хозяйка дома протянула руку Виоле, в ее голосе зазвучала неподдельная теплота:
— Дитя мое, как мило, что ты пришла! Жаль только, что твоего отца нет с нами…
— Мне тоже жаль, — с грустью откликнулась Виола.
— Мне надо поговорить с тобой — потом, — быстро произнесла маркиза и обернулась к следующему гостю, имя и титул которого громогласно объявил дворецкий.
Многие из присутствующих на этом приеме были Виоле незнакомы. В большинстве своем это были люди гораздо старше нее.
Правда, на вечере присутствовало и несколько молодых девиц, но все они выглядели весьма бесцветно на фоне своих матерей, одетых в изысканные облегающие платья и украшенных сверкающими драгоценностями.
Среди них Виола увидела леди Джульетту Лоутер, единственную дочь графини де Грей.
Девушка эта, такая же высокая, как ее мать, признанная красавица, была в отличие от нее застенчивой и болезненно робкой. Как правило, в обществе на Джульетту никто не обращал никакого внимания.
О самой же Виоле в обществе обычно говорили с сочувствием — все жалели девочку, так рано оставшуюся сиротой.
Она сама всегда остро ощущала свое сиротство, но это чувство особенно обострилось в прошлом году, когда Виола начала выезжать в свет.
Только тут девушка с болью поняла, как ей не хватает матери — умной, чуткой, которая никогда бы не поставила ее в неловкое положение и ни за что бы не стремилась выдать замуж только для того, чтобы повыгоднее сбыть с рук.
Ей припомнилось, как однажды мать с осуждением рассказывала о том, как герцогиня Манчестерская принудила трех своих дочерей к замужеству со старшими сыновьями знатных семейств.
— Она — жестокая мать, — вынесла свой приговор мать Виолы. — Ее дочери стали бездушными кокетками, пока она добивалась для них успеха в обществе.
— …а для себя — маркиза Хартингтона, — добавил сэр Ричард.
— Ш-ш-ш! Только не в присутствии Виолы, — остановила его мать.
Герцогиня действительно вышла замуж за маркиза после тридцати лет связи, став таким образом герцогиней Девонширской.
С возрастом Виола начала понимать, что, как ни странно, супружеская неверность приносит иногда совершенно поразительные плоды.
Пока она пила чай, к ней обратились две или три пожилые дамы, ее знакомые, а затем она была представлена той самой робкой юной дебютантке, которая от смущения не могла ответить ни на один заданный ей вопрос.
Устав от разговоров, Виола принялась с интересом рассматривать коллекцию старинных табакерок, выставленных в стеклянной витрине у окна, как вдруг услышала голос маркизы Роухэмптонской:
— Вот ты где, дитя мое! А я тебя ищу… Граф Кроксдейл очень хотел с тобой познакомиться.
Виола поспешно обернулась — ей показалось невежливым уделять внимание неодушевленным предметам, в то время как на это внимание претендуют гости радушной хозяйки.
Рядом с маркизой, бриллианты которой ослепительно сверкали, а голубые глаза были с улыбкой и любовью устремлены на девушку, стоял мужчина средних лет — так, по крайней мере, показалось Виоле. Он был безукоризненно одет и держался с таким достоинством, что она сразу поняла — перед ней важная персона.
— Лорд Кроксдейл хорошо знал твоего отца, — продолжала маркиза, — и мать.
— Она была настоящей красавицей! — вставил граф.
Его замечание доставило Виоле истинное удовольствие. Она всегда была рада познакомиться с людьми, знавшими ее мать, но со временем такая возможность, увы, представлялась ей все реже и реже.
Тем временем внимания маркизы потребовали другие гости, и хозяйка дома оставила их вдвоем. Граф, обращаясь к Виоле, предложил:
— Может быть, мы где-нибудь сядем? По-моему, в такой суматохе трудно разговаривать.
— Согласна с вами, — сказала Виола. — Еще труднее расслышать то, что тебе говорят…
— Тогда давайте поищем какое-нибудь местечко потише, — предложил граф.
Из главной гостиной, и впрямь полной народу, они через открытую дверь перешли в соседний зал, поменьше, где всего несколько человек стояли небольшими группками и негромко беседовали.
За этой комнатой оказалась еще одна, совсем небольшая по размерам, но обставленная изысканно и довольно интимно, из чего Виола заключила, что они, по всей вероятности, попали в будуар маркизы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53