В дверь постучали, мальчик-рассыльный доставил записку от доктора с уведомлением, что от миссис Акфилд получена телеграмма, где сообщается о ее незамедлительном прибытии в Монте-Карло.
Фиона встала с постели с одурманенной от снотворного головой, отыскала сумочку, открыла ее, чтобы дать мальчику франк.
И тут ее поразила внезапная мысль, поразила до такой степени, что девушка замерла, а мальчик, решив, что она забыла о нем, громко кашлянул.
Она поспешно сунула ему два франка, он быстро ответил: «Мерси, мадам» — и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Оставшись одна, Фиона опять заглянула в сумочку и медленно вытащила лежащие там банкноты. Пятьсот франков и немного мелочи — вот и все ее деньги.
Она вошла в гостиную, открыла блокнот и увидела завещание, которое Эндрю составлял вчера вечером.
Прочитав, Фиона ощутила горячую волну благодарности за все, что он собирался для нее сделать.
Он завещал ей восемь тысяч фунтов в год, до конца жизни, причем деньги передавались под опеку, чтобы не растрачивать капитал.
«Милый Эндрю!» — подумала она.
И в то же время с мучительной ясностью поняла, что этих денег ей никогда не увидеть.
Фиона была не глупа. Она понимала, что нечего надеяться на доброту миссис Акфилд. Эндрю никогда и ни в чем не винил и не упрекал жену, но Фионе были слишком хорошо знакомы женщины подобного типа.
Фиона представила себе, что подумает миссис Акфилд о девушке, жившей с ее мужем на курорте.
Она родилась и выросла в Ланкашире и, естественно, имела представления о жизни, свойственные всем северянам.
И никакие доводы не убедят ее в том, что девушка, позволившая Эндрю Акфилду себя содержать, чем-нибудь отличается от проститутки.
Хозяин отеля посматривал на Фиону без особого расположения.
У него тоже была своя теория насчет женщин, живущих на попечении богатых мужчин. Порой их вполне можно было использовать в своих целях, ведь они способствовали гостиничному бизнесу. Но при малейшем намеке на скандал в отеле они становятся опасными.
Он намекнул, что Фионе лучше уехать до приезда миссис Акфилд, а доктор сказал то же самое напрямую.
Он спросил у Фионы, известно ли супруге покойного что-либо о ней, и когда та отрицательно покачала головой, заявил:
— Ma chere Madame, мой совет таков — пусть она никогда не узнает об этом.
Фиона прекрасно понимала, что врач прав. Зачем доставлять миссис Акфилд лишние переживания?
Проблема состояла в том, где взять денег на жизнь.
У нее не было никаких соображений на этот счет. Позже пришла мысль о драгоценностях, которые ей подарил Эндрю.
Фиона решила вернуться в Англию — Джим здесь, с женой, стало быть, там с ними встретиться ей не доведется.
Он не станет ее разыскивать. Он женился на Энн, а Фиона осталась эпизодом в его жизни, о котором можно забыть.
Она ушла из отеля в тот же день. Перед уходом разорвала составленное Эндрю завещание, которое без его заверенной подписи было совершенно никчемно.
Она огляделась, не осталось ли следов ее пребывания, даже забрала из гостиной женские газеты.
Отвезла свой багаж на вокзал и пошла в город.
Спускались сумерки, в пышно цветущих садах, взбиравшихся на холм напротив Зимнего казино, уже начинали сиять крошечные огоньки, похожие на маленькие волшебные шарики в чаще яркой зелени.
Фиона медленно шла вверх к ярким витринам ювелирных магазинов, в которых был выставлен товар, так сильно подсвеченный лампами, что камни сверкали и переливались, точно живые.
Немного нервничая, Фиона вошла в магазин неподалеку от казино и предложила продавцу, стоящему за стойкой, брошь.
Всего две недели назад Эндрю заплатил за нее десять тысяч франков, а сейчас ей предложили только две с половиной.
Фиона пыталась протестовать, однако хозяин заявил, что он должен иметь прибыль и что курортный сезон скоро закончится.
Испытывая отвращение к этой сделке, Фиона согласилась, и он протянул ей через стойку банкноты.
Она решила пока оставить браслет до Лондона, где ювелиры более честные и скорее всего дадут ей большую цену.
В пути она экономила, ехала третьим классом. Сидя в поезде, она наблюдала, как скрылся из вида Карниз, море осталось позади, и Фиона поняла, что ее каникулы на Ривьере закончились.
Она плохо перенесла переправу через Ла-Манш и прибыла в Дувр больной и разбитой. Моросил дождь, и это ее немного утешило. Она опять была дома — дома, в Англии, где вечно стоит плохая погода и где ее наверняка ждут тяжелые времена.
В вагоне третьего класса, набитом людьми, прокуренном, душном, ей с трудом верилось, что всего несколько дней назад она сидела в «испано-сюизе», и влюбленный в нее мужчина осыпал ее деньгами.
Фиона закрыла глаза и попыталась все вспомнить.
Но вспомнила она только Эндрю, каким она видела его, войдя в то утро, — неподвижно лежавшим в постели.
На вокзале Виктории Фиона уже по-настоящему ощутила, что вернулась домой. Шум, крики мальчишек-газетчиков, сумерки, грязные тротуары — она снова дома.
Пришлось поразмыслить о ночлеге. Квартира ее сдана, друзей, к которым можно было бы обратиться, у нее не было.
Фиона направилась в маленькую гостиницу неподалеку от вокзала Виктории, тесную, шумную, не очень опрятную, но зато знакомую.
Здесь была Англия, а значит — поиски работы для того, чтобы прокормить себя.
Хозяйка гостиницы предложила ей довольно скудный ужин, но он оказался не слишком аппетитным, и половина его осталась нетронутой.
Она чувствовала себя в высшей степени одиноко и ломала голову, с кем бы поговорить.
И вдруг рассмеялась, вспомнив о Дональде. Надо ему позвонить.
Старомодный телефонный аппарат висел на стене узкого коридора, ведущего в бар, и из-за гомона посетителей трудно было услышать что-либо в трубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51