Он посмотрел на меня удивленно и спросил, за кого я его принимаю. Я ответил ему, что он — великий целитель, а он осмеял меня и пошел молча во двор соседа.Я ждал долго, но он так и не вышел. Только Буера, Дубина, который вошел, кстати, тоже незамеченным, выполз на своих костылях. А когда потом я спросил соседа о целителе, тот заявил, что его у него не было. Я поклялся, что только недавно видел его, а он уверил меня, что у него был один лишь Дубина. Старик же исчез. Что скажешь, эфенди?— Пока ничего.— Почему — пока?— Для выводов нужны факты. Но тут дело, похоже, решается просто.— Что ты имеешь в виду, эфенди?— Целитель воспользовался разными входом и выходом.— Не мог он. Двор лежит спереди, а сзади нет ни сада, ни выхода. Ворота, через которые он входил, единственный путь, которым он должен был вернуться.— Может, он спрятался?— Где, эфенди? Домик соседей так мал, что там не спрячешься.— Тогда дело действительно туманное. Не могу объяснить!— Все объясняется просто: Мюбарек умеет становиться невидимым! Не веришь?Вся эта история была полной чепухой, но надо ли было спорить с человеком, душа которого была глубоко пронизана предрассудками и мифологией Востока? В интересах дела оказалось даже лучшим, чтобы он оставался при своем мнении. Поэтому я ответил:— Тот, кто сам этого не видел, не может сказать «да» или «нет».— Я говорю «да», — заявил Халеф, слышавший наш разговор и подмигнувший мне.— Ты веришь?! — подыграл я ему.— Твердо верю.— Это меня удивляет.— Почему, сиди?— Потому, что ты, по моим сведениям, не знал никого, кто бы обладал такими же удивительными способностями.— Я? Ты ошибаешься, сиди!— Ну, скажи, где и когда ты такое наблюдал?— Я очень часто встречаюсь с невидимостью, и сегодня — в последний раз.Я подумал, что он снова задумал какую-то шалость, и промолчал. Турок же сразу насторожился. Он искал топлива для костра своих предрассудков и быстро спросил:— Сегодня? По дороге?— О нет!— Тогда, значит, у меня?— Как ты догадался?— Аллах, у меня появился кто-то, кто быстро исчез?— Да.— И я его видел?— Конечно.— Один из этих двоих бездельников?— Ну, нет.— А кто тогда?— Омлет. Ты видел, как он вошел в меня, а потом исчез?Хозяин поджал губы. Лицо его сначала приобрело обиженное выражение, потом налилось краской гнева, и он закричал:— Хаджи, ты уверяешь, что был в Мекке, городе Пророка?— Так оно и есть.— А вот я так не думаю.— Хочешь меня обидеть?— Нет. Но продолжаю так считать.— Спроси сиди, он точно знает, потому что он сам… Я бросил на него предупреждающий взгляд, так что он осекся на половине фразы. Хозяин — мусульманин, и ему совсем не обязательно знать, какое приключение мы пережили тогда в святилище ислама.— Даже если эфенди десять раз подтвердит это, я все равно не поверю.— Почему?— Потому, что настоящий хаджи никогда не наставит нос правоверному. Я считал, что ты правильный, хороший человек, а ты так, пустышка…— Ты, сын этой долины, ты знаешь, как меня зовут?!— Слышал, как же.— Ну, как?— Халеф.— Это имя, которым могут называть меня только близкие друзья. Для других я зовусь хаджи Халеф Омар бен хаджи Абулаббас ибн хаджи Дауд аль-Госсара. Заруби это себе на носу!— Такое длинное имя никто не запомнит, а уж я и подавно.— Это еще раз подтверждает, что мозги у тебя не очень развиты. Когда ты слышишь такое знаменитое имя, ты должен совсем иначе обо мне думать. Я — верный сын Пророка, но знаю, что жизнь состоит не только из громких зачитываний строк из Корана. Аллах любит, когда радуются его дети. А пошутить каждый может, это вовсе не грех. Когда же ты из-за такой ерунды называешь меня никчемным человеком, это оскорбление, которое положено смывать кровью. Но поскольку ты наш проводник и я благодарен тебе, мы прощаем твое прегрешение.И он скорчил такую гримасу, что турок невольно рассмеялся. Умиротворение не заставило себя ждать.— Ты считаешь мои представления смешными? — спросил меня Ибарек.— О нет, человек вправе верить в то или иное — мне все равно. Для начала нужно увидеть старика, а потом высказывать мнение. Где он живет?— На горе.— Как, у самых развалин?— Нет, не у них, а прямо в них!— Вот это да! Как интересно! Зачем же он залез так высоко?— Чтобы побороть злых духов.— К сожалению, ему это не удалось.— Отчего же!— Но они ведь появляются и сворачивают людям шеи!— Лишь некоторым. Эти духи всесильны. Никто, даже сам Мюбарек, не может заставить их разом исчезнуть, хотя есть одна-единственная ночь, когда их можно призвать к порядку.— Какая же это ночь?— Не знаю. Каждый раз в такую ночь старику удается обуздать одного духа, так что, значит, ежегодно — по одному.— Итого, выходит, он справился с шестью?— Да. Если захочешь их увидеть, тебе покажут их тела.— А что, у духов есть тела?— Конечно, а как же они явились бы тогда взору смертных? Обычно у них нет тела, но всякий раз, когда они хотят стать видимыми, приобретают телесность, и в этот момент их можно поймать или заткнуть все дырки, чтобы те не вылетели.— Это что-то новенькое. Значит, я увижу тела этих двух духов?— Я провожу тебя. Пойду с вами и на гору, и на развалины, но только днем, если позволишь. Ночью меня туда на аркане не затащишь.— Никто не будет требовать от тебя такого геройства. Но я хочу спросить тебя другое: ты хоть раз был в Радовише?— Был, и не раз, и даже дальше бывал.— Ты знаешь такое место — Сбиганци?— Пробыл там однажды больше часа. Оно лежит между двух рек.— Я знаю эти речушки — это Брегалница и Злетовска. Ты там кого-нибудь знаешь?— Мало кого.— А мясника Чурака?— Его нет.— Жаль!— А что, эфенди?— Я хотел бы о нем расспросить.— Так мы можем это сделать в Остромдже. Я быстро найду того, кто его знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103