— Да. Мы объединились с алабеидами. Если хочешь совершить подвиг, будем воевать вместе. Но почему ты спал здесь, под Львиным холмом?— Я не знаю этих мест. Я устал и прилег отдохнуть, вот и все.— Аллах керим… Ты — любимец Аллаха, иначе Людоед разорвал бы тебя. Ни один араб не смог бы здесь пролежать и часа, потому что вокруг этой скалы водятся львы.— На реке Тигр водятся львы?— Да, в нижнем течении; зато дальше вверх ты встретишь только леопардов… Хочешь поехать с нами?— Если смогу быть вашим гостем.— Ты — наш гость. Вот тебе наши руки. Давай обменяемся финиками!Мы соединили ладони, а потом я получил от каждого по финику и сразу же съел их, отдав взамен пять своих, также немедленно употребленных в пищу. После этого мы направились на юго-восток. Через некоторое время мы переправились через Тартар, и равнина стала более холмистой.Пять моих спутников оказались почтенными кочевниками; в их сердцах не было места для фальши. Они ездили на свадьбу в дружественное племя и теперь возвращались, полные веселых воспоминаний о празднествах и пирах, в которых принимали участие.Местность становилась все выше, но потом вдруг снова стала понижаться. С правой стороны вдали показались руины старого Текрита, с левой, также на большом удалении — Джебель-Кернина, а прямо перед нами раскинулась долина Тигра. За полчаса мы добрались до реки. В этом месте она была широкой, пожалуй, с английскую милю, а воды ее разделялись большим, вытянутым в длину и поросшим зеленью островом, на котором я заметил множество палаток.— Поедешь с нами на ту сторону? Наш шейх очень обрадуется такому гостю!— Но как нам удастся переправиться?— Ты это сейчас увидишь, потому что нас уже заметили. Следуй за нами вверх по течению. Там пристает келек.Келеком здесь называют паром, длина которого раза в два больше ширины. Он состоит из надутых козьих шкур, скрепленных деревянными перекладинами, на которые положены либо бревна, либо доски, а на них уже кладут груз. Все это перевязывается ивовыми прутьями. Правят таким паромом, или плотом, при помощи двух весел, изготовленных из расщепленных кусков бамбука. Именно такая конструкция и отделилась от острова. Паром был настолько велик, что мог бы выдержать и побольше, чем шестеро всадников. Он доставил нас невредимыми на ту сторону.Нас приветствовали несколько собак, толпа детей и старый, достойного вида араб, отец одного из моих спутников.— Позволь мне отвести тебя к шейху, — сказал мой прежний собеседник.В дороге к нам присоединились еще мужчины, скромно державшиеся позади и не пристававшие ко мне с расспросами. Они не сводили восхищенных глаз с моего коня. Путь был недолгим. Вскоре мы оказались перед вместительной хижиной, построенной из ивовых стволов, крытой бамбуком и обитой снаружи матами. Когда мы вошли, с циновки поднялся крепко сбитый человек. Перед нашим приходом он был занят точкой своего ножа.— Селям алейкум! — приветствовал я его.— Алейк! — ответил он, буравя меня взглядом.— Позволь мне, о шейх, привести этого человека к тебе, — попросил мой спутник. — Он — благородный воин, и я не осмеливаюсь предложить ему свою палатку.— Кого привел ты, тот и для меня желанен, — таков был ответ.Мой спутник удалился, и шейх протянул мне руку.— Садись, о чужестранец. Ты устал и голоден. Ты должен отдохнуть и поесть, однако прежде разреши мне посмотреть на твоего коня!Чисто арабский подход: сначала позаботься о лошади, а потом уже о человеке. Когда шейх вернулся, я сразу же заметил, что осмотр вороного добавил уважения к хозяину.— У тебя благородное животное, машалла! Я могу позволить тебе остаться! Я знаю этого коня.— Откуда же ты его знаешь?— Это же лучший конь хаддединов.— Ты знаешь шейха хаддединов?— Мохаммеда Эмина?— Да. Я пришел от него.— Он послал тебя ко мне?— Не совсем, но и к тебе тоже. Я пришел к тебе как его посланец.— Сначала отдохни, потом все расскажешь.— Я не устал, а то, что мне надо сказать тебе, столь важно, что я мог бы сказать это немедленно.— Так говори!— Я слышал, что джовари — твои враги.— Да, это так, — ответил он, сохраняя мрачное выражение лица.— Они и мои враги, а также враги хаддединов.— Я это знаю.— А знаешь ли ты, что они заключили союз с абу-хаммед и обеидами для нападения на хаддединские пастбища?— Я это знаю.— Я слышал, что ты объединился с алабеидами, чтобы проучить грабителей?— Да.— И вот я приехал к тебе, чтобы обсудить детали.— В таком случае я еще раз скажу тебе «добро пожаловать»! Ты подкрепишься и не покинешь нас, пока я не созову старейшин.Не прошло и часа, как вокруг меня и шейха сидели восемь человек, отрывая большие куски мяса от поданного нам барана. Эти восемь и были старейшинами племени абу-мохаммед. Я чистосердечно рассказал им, как советовался с хаддединами и стал посланцем их шейха.— Что ты хочешь предложить нам? — напрямую спросил шейх.— Ничего. Над вашими головами прошло больше лет, чем над моей. Младшему не пристало определять дорогу старшим.— Ты говоришь, как старик. Твоя голова еще молода, но ум твой стар, иначе Мохаммед Эмин не сделал бы тебя своим посланцем. Говори! Мы послушаем, а потом решим.— Сколько воинов насчитывает твое племя?— Девятьсот.— А племя алабеидов?— Восемьсот.— Итого тысяча семьсот. Ровно половина того, чем располагают соединенные враги.— Сколько воинов у хаддединов?— Тысяча сто. Однако часто не все зависит от численности. Вы знаете, когда джовари соединятся с абу-хаммед?— На следующий день после Яум-эль-джума, дня собраний, пятницы.— Ты это точно знаешь?— У нас есть надежные союзники среди джовари.— И где они должны соединиться?— У развалин Хан-Кернина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123