Тогда он нагнулся и трясущимися руками принялся расстегивать ремешки, которыми крепились доспехи его начальника. * * * Аминазин уже весь кипел и дымился. Эта экспедиция была самой крупной из запланированных. Им предстояло испытать в полевых условиях несколько свежих изобретений – в частности, «раскидай», новые метательные бомбы, изобретенные Алхимией. Аминазину позарез требовались превосходные результаты для предъявления их прибывающему в скором времени совету «Оркоубойной». Требовался ему и хороший запас пленников для запланированных демонстраций. Однако не успел он закончить инструктаж, как столкнулся с фактическим бунтом. Опять пошли все эти разговоры о моральном аспекте проведения экспериментов на разумных существах, и Аминазину пришлось долго запугивать и умасливать свое войско, пока оно все-таки не перебралось в Передаточный зал, готовое выполнить его приказы. А теперь все они стояли и ждали, недовольно переговариваясь, поскольку начальник экспедиции, родной брат Аминазина, гад такой, клятски опаздывал.Нет-нет, Аминазина это вовсе не удивляло. Когда требовался надежный замдиректора по научной работе, Азалептин был просто идеальной фигурой: всегда полон превосходных идей относительно новых направлений исследования, неизменно внимателен к малейшим деталям, фанатично предан текущим проектам. Но стоило только изъять его из лаборатории и погрузить в реальный мир – и он оказывался совершенно беспомощен. Аминазину зомби с лучшей жизненной хваткой попадались. Прямо сейчас этот Азалептин как пить дать окопался в лаборатории и с головой ушел в эксперимент, связанный с определением зиготной повторяемости у следующего поколения панмиктических особей из подвида «черных стерв». Или он там просто интеллектуальным онанизмом занимается, грязный ублюдок…Но тут облаченная в доспехи фигура с лязгом ворвалась в дверь, и Аминазин испустил вздох облегчения. Он постучал по лекторской трибуне, требуя внимания, и уже готов был произнести заранее им написанную вдохновляющую речугу, но тут, к вящему его удивлению, Азалептин не подошел к нему и не встал рядом, а загрохотал к началу гномских колонн. Прежде чем Аминазин успел хоть слово сказать, его брат открыл один из негромко гудящих передатчиков, забрался в кабинку и закрыл за собой дверцу. Научный сотрудник рядом с кабинкой тут же щелкнул парой переключателей, гудение усилилось, а затем зеленая лампочка на верху кабинки замигала, и Азалептин отбыл.Принимая это за сигнал к действию, четырехсотенная гномская армия начала продвигаться вперед и входить в кабинки. Стараясь привлечь внимание, Аминазин всеми подручными средствами барабанил по трибуне, но впустую. Передатчики работали так громко, что начисто его заглушали. Он вынужден был просто стоять и наблюдать за происходящим, сжимая в кулаке так старательно подготовленную речь, пока последний воин не вошел в кабинку, а последняя зеленая лампочка не погасла.Инженеры завозились с передатчиками, проверяя их и готовя к ожидавшемуся через полчаса возвращению армии, а разгневанный Аминазин поплелся прочь из зала, бормоча глухие угрозы и посулы.– Нет, я его убью, – рычал он. – Пусть только вернется. Я клятом буду, если этого клятского братца не прикончу.– Что же мне теперь делать? – раздался вдруг чей-то голос, и Аминазин, обернувшись, увидел ковыляющего к нему по коридору Азалептина. Замдиректора был в одном гномском нижнем белье – в майке и семейных трусах, а в глазах у него застыло полное обалдение. Из раны на затылке все еще текла кровь. Он осел на колени, и Аминазин подбежал ему помочь. Но пока он поднимал своего ошеломленного братца на ноги, в голове у него все стучала одна мысль. Если Азалептин здесь, кто же тогда экспедицию в Гутенморг возглавил? * * * Несмотря на почти непреодолимое желание побежать вслед за Ронаном и покрепче его обнять, Тусона держалась чуть поодаль, следуя за ним и Гебралью по узким улочкам. Они с Котиком тенью пробирались за ними сперва по боковой улочке, затем по пешеходному мостику через реку, затем по узкому проулку, а затем вверх по, казалось бы, бесконечному ряду ступенек.Когда они добрались до верха лестницы, Ронана с Гебралью там уже видно не было, но Котик принюхался и без колебаний повернул налево. Метров через сорок еще один проулок ветвью уходил вправо, и они достигли его как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ронан с Гебралью входят в большую таверну.– Я же говорил, – прошептал осел.Они прошли по улице к заднему двору таверны, где имелась конюшня. Через открытую дверь было видно, как конюх чистит одного из оставленных там коней.– Ты ведь не хочешь мне предложить, чтобы я тут подождал? – недоверчиво спросил осел.– Пойми, нормальные ослы в таверны так просто не заходят и мулампос за обе щеки там не жрут. Это маскировку разрушит.– Ладно. Только сена я не ем.Когда они вошли в дверь, конюх, беззубый мужичонка с нежными глазами на морщинистой физиономии, оторвал глаза от своей работы и одарил их своей широкой улыбкой.– Привет, – сказал он, и Тусона вдруг поняла, что он с ослом здоровается. К счастью, у Котика хватило ума промолчать.– Добрый вечер, – отозвалась она. – Вы за моим ослом не присмотрите?– Обязательно присмотрю, – кивнул конюх. – Эй, приятель, а ведь ты не на шутку проголодался, – продолжил он затем, гладя Котику шею. – И у меня такое чувство, что за морковку или солому на ужин ты мне спасибо не скажешь. – Он сделал паузу, склонив голову набок и задумчиво глядя на осла. – По-моему, ты в своей жизни уже кое-какой толковой еды попробовал, – заключил он. – Что, если я для тебя на кухню за миской тушеного мяса схожу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102