– Проклятье, ты не знаешь, куда делся Харрисон?
– Не знаю, может, во второй хирургической, если что-то не в порядке с аварийщиком. Но я вроде все сделала как надо.
– О черт, ты же знаешь, как…
– Готово! – сказал медик, переливший кровь.
– Еще пол-литра в бедренную, – сказал док Уильсон – Эстелла, ты не могла бы заменить одного из ребят, подготовить девушку к операции?
– Конечно, я сейчас свободна.
– Хорошо… Хопкинс, сходите в медотсек и привезите «телегу» и литр, нет, два литра изотонического флюскарба, основной спектр. Если там Мерк, скажешь ему, внутрибрюшной спектр. – Док отыскал на своем рукаве не испачканное кровью место и промокнул лоб. – Если поймаешь Харрисона, пусть бежит в первую хирургическую, настраивает анестезатор на внутрибрюшную операцию.
– А ее отвезти в первую хирургическую?
– Да. Если не найдешь Харрисона, возьми тогда кого-нибудь… – он ткнул пальцем в мою сторону. – Вот этого парня, пускай поможет отвезти ее в операционную, а ты побежишь вперед и подготовишь анестезатор. Можно было бы начать прямо сейчас, – он рылся в сумке с медикаментами, – но у меня только параметадол. Мэригей! Как ты себя чувствуешь?
Слезы все еще катились у нее по щекам.
– Мне… больно.
– Потерпи немного, – ласково сказал док. На секунду он задумался, потом повернулся к Эстелле. – Неизвестно в точности, сколько она потеряла крови, Кроме того, имеется небольшое внутреннее кровотечение. Но не думаю, чтобы это случилось очень давно – она бы не выжила под ускорением. Надеюсь, что мозг не пострадал.
Он тронул измеритель, прикрепленный к руке Мэригей.
– Следи за кровяным давлением, как только придет в норму, введешь пять кубиков вазоконстриктора. Я побегу. – Он закрыл сумку. – У тебя есть какой-нибудь вазоконстриктор, кроме пневматической ампулы?
Эстелла проверила содержимое своей сумки.
– Нет, только одноразовая ампула… ага, есть ограниченная доза с мышечным дилятором.
– Отлично, если давление подскочит, вводи.
– Буду давать ей вместе с дилятором по два кубика за один раз.
– Сойдет. Все не путем, но… Если ты еще не очень устала, может, будешь мне ассистировать?
– Буду.
Док Уильсон кивнул и убежал. Эстелла начала вытирать живот Мэригей изопропиловым спиртом. У него был холодный, чистый запах.
– Ей вводили «антишок»?
– Да, – сказал я. – Минут десять назад.
– Ага. Вот отчего док беспокоился… нет, ты все правильно сделал. Но в состав «антишока» входит вазоконстриктор. Пять кубиков сверху – этого может оказаться слишком много. – Она продолжала смывать засохшую кровь, каждую минуту поглядывая на индикатор давления. – Эта жен… то есть Мэригей, она твой постоянный партнер?
– Да.
– Мэригей – твой постоянный партнер? – Вся Мэригей покрыта запекшейся кровью, на щеках потеки, там, где я старался утереть слезы. Наверное, только врач или женщина могли под всем этим увидеть красоту.
Мэригей перестала плакать и лежала с крепко зажмуренными глазами, высасывая последние остатки воды из бумажного полотенца.
– Можно дать ей еще воды?
– Да, но только так же, как и в первый раз. Немного.
Я пошел в раздевалку, там была вода и бумажные полотенца. Пары этиленгликоля успели к этому времени развеяться, и теперь я чувствовал запах воздуха. Тревожный запах. Слегка тянуло машинным маслом и перегретым металлом, словно в мастерской. Наверно, перегрузили кондиционер, подумал я. То же самое случилось при первом испытании оболочек.
Мэригей взяла мокрое полотенце, не открывая глаз.
– Вы думаете остаться вместе, когда вернетесь на Землю?
– Наверное. Если вернемся… Впереди еще кампания.
– Ничего больше не будет, – равнодушно сказала Эстелла. – Ты, получается, ничего еще не слышал?
– О чем ты?
– Ты знаешь, что корабль получил попадание?
– Попадание? Как же мы тогда все уцелели?
– Да. – Эстелла снова начала вытирать кровь. – Четыре противоперегрузочные камеры. Камера оружейников и оружейная. Теперь у нас ни одного боекостюма… а в одном белье много не повоюешь.
– Что… четыре камеры… а люди?
– Никто не выжил. Тридцать человек.
– Кто именно?
– Весь третий взвод. И парковое отделение второго взвода.
Аль-Садат, Русья, Маковелл, Вагулеко.
– Бог мой.
– Тридцать убитых, и они даже не поняли, как это получилось. И до сих пор никто не понимает. Но может повториться каждую минуту.
– Так это была не ракета?
– Нет, мы перехватили все их снаряды. И покончили с их крейсером тоже. Ни один индикатор ничего не показывал. Просто – бамм! Треть корабля провалилась в преисподнюю. Хорошо, что не двигатель, и не СЖБ.
Но я едва ее слышал. Пенворд, Омайдерс, Кристин и Фрида. Все мертвые. Я словно онемел.
Эстелла вытащила из сумки опасную бритву и тюбик гелевой пасты.
– Будь джентльменом, не смотри. А, вот. – Она смочила кусок марли спиртом и подала мне. – Сделай доброе дело, вытри ей лицо.
Я начал вытирать.
– Как приятно. Что ты делаешь? – спросила Мэригей, не открывая глаз.
– Стараюсь быть настоящим джентльменом. И сделать доброе дело…
– Весь персонал, внимание! Весь персонал! – В камере не было интеркома, но в открытую дверь все было хорошо слышно. Интерком находился в раздевалке. – Весь персонал шестого эшелона и выше, кроме непосредственно задействованных в аварийных работах и оказании медицинской помощи, должен явиться в центральный холл.
– Я должен идти, Мэригей.
Она ничего не сказала. Наверное, она даже не слышала объявления.
– Эстелла. – Я повернулся к Гармонии, черт с ним, с джентльменом: – Ты мне…
– Да, я сразу тебе сообщу, как только можно будет что-то сказать наверняка.
– Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73