– Не понимаю… почему они стали халтурить? В пиве совсем нет алкоголя, я пью его как воду!

Зина с тоской посмотрела на бутылку, каждый раз ее подмывало вместо пива купить что-нибудь из еды, но вынести слезы и истерики мачехи было очень трудно.

– А ты не знаешь, что такое алкогольная зависимость? – спросила Зина, ставя на грязную плиту сковородку и начиная разбивать туда яйца, что было основной едой в их семье, – яичница с черным хлебом и отварная картошка. Яйца в те далекие социалистические времена стоили копейки.

– А я и забыла, что ты у нас самая умная и все знаешь! Вот вырастешь большая, тогда и будешь командовать! Здоровая лошадь, а отец твой – больной человек, ты должна помогать ему!

– Я делаю все, что могу, – ответила девочка.

– Мало делаешь! – нахмурилась Оксана и вцепилась Зине в руку холодными, липкими ладонями. – Деточка моя, ты же не забудешь про свою «вторую маму»? Ты же принесешь мне вечером бутылку, только не пива, а водочки? Зиночка, детка, уважь маму!! Отец-то ведь твой не донесет, сам все выпьет!

Зина поморщилась, сколько раз она просила Оксану не называться мамой, но все было бесполезно, алкоголичка теряла память на глазах, и говорить ей что-либо становилось самым неблагодарным делом. Поев на скорую руку, Зина стала собираться. Никого не заботило, что подметки на ее сапогах отошли, что пальто уже мало в плечах. Вытертая ткань, искусственный мех, напоминавший свалявшуюся стекловату, и торчащие оттуда худые и длинные руки и ноги. Зина давно бы стала посмешищем для одноклассников, если бы не ее кулаки: обидчиков она наказать могла. Всю жизнь проходив в дырявой обуви с мокрыми ногами, Зина закалила свой организм. Она ни разу никому не пожаловалась на свое положение дома, мотивируя это тем, что тогда сразу же придут соответствующие службы и отправят ее в интернат.

– Я выживу где хочешь, – делилась она со своей подругой Лерой, – ты меня знаешь! А вот они без меня пропадут!

Они – это ее подопечные отец и Оксана – лучшая из мачех, которая хотя бы не распускала руки.

Лере было безумно жалко подругу, которая жила совсем в другом, не понятном для Леры, мире, где напрочь отсутствовали детство и любовь, а также родительская забота, но она не знала, чем ей помочь. Зина была настолько гордая, что категорически не принимала никакую помощь и даже могла смертельно обидеться на подругу. Поэтому Лере приходилось прибегать к маленьким хитростям, например, отказываться от школьного бутерброда с колбасой, ссылаясь на то, что плохо себя чувствует, и правдоподобно держась за живот со страдальческой гримасой на лице.

– Съешь тогда ты… не пропадать же…

– Ну, ладно! – соглашалась Зина, у которой часто от голода темнело в глазах и сводило судорогой желудок.

Также Лера отдала подруге свою шапку, заметив, что в лютый мороз Зина бегает без головного убора и ее светлые волосы покрываются сосульками.

– Примерь эту шапку, мне она мала, – вздыхала Лера вполне правдоподобно.

Понятно, что при такой жизни Зина не спешила домой, где ее постоянно отвлекали, дергали и гоняли за бутылками. Так как у Зины не было условий для того, чтобы нормально делать уроки дома, она научилась запоминать их прямо в классе, развив у себя феноменальную память. После школы она шла в дом пионеров и занималась всем подряд, благо в то время еще не надо было ни за что платить. Она ходила и в музыкальную школу; страдая «комплексом отличницы», везде добивалась успеха, чего бы ей это ни стоило, словно подсознательно боясь, что если она чего-то сейчас не сделает, то ее выгонят отсюда и ей придется идти домой.

Больше всех была поражена учительница музыки по фортепьяно. Зинаида Жалейко окончила музыкальную школу исключительно с положительными оценками, не имея музыкального инструмента, ее выручал абсолютный слух. Она часами ночью «играла» на деревянной доске, расчерченной клавишами, сбивая пальцы в кровь, с звучащей у нее в голове мелодией. Но больше всего ее интересовала магия чисел и физика. Учитель физики Глеб Петрович только диву давался.

– У тебя, Зина, не голова, а вычислительная машина. Как ты можешь запоминать и хранить столько информации? Ты просчитываешь в задаче сразу последнее действие!

– Жизнь учит просчитывать, и ведь главное – результат!

– Эх, Жалейко, не всегда… не всегда. Ученые годы жизни посвящают именно самому процессу открытия, а когда его добиваются, радуются и одновременно грустят, потому что все самое интересное закончилось. Этак ты что-то очень важное проскочишь в жизни, – предостерегал ее преподаватель.

Зина отдернула руку от металлической ручки двери в школу и подула на содранную кожу. Мороз в том январе стоял крепкий, а перчаток или варежек у Зинаиды не было. Натянув рукав хлипкой короткой куртки, Зинаида открыла школьную дверь и вошла в плохо проветриваемое помещение старой школы, в которой даже при полном отсутствии народа все равно не было абсолютной тишины. Как будто сами стены хранили отголоски детских криков на переменах и топота множества ног. Зина прошла в спортивный зал, ключ от которого у нее был, и заглянула в подсобку. Конечно, ребенку бы никто не дал тяжелую физическую работу, да еще в школе, где он учится, но Зина договорилась с «техничкой» тетей Аней. Вот девочка и мыла три раза в неделю за нее громадный спортивный зал, чем помогала ей, а та платила ей незначительную сумму из своей зарплаты. Больше всего Зина боялась, что ее увидит кто-нибудь из учеников, но в такое время все уже давно сидели по домам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11