Только не получается у меня плащ черным, почему-то белого, телесного оттенка.— А как ты цвет меняешь? — спрашиваю Клима.— Потом поговорим, — отвечает он, разворачивается и шагает по двору.Мне ничего не остается, как семенить за ним. Попутно я принимаю свою настоящую форму, только выращиваю ботинки на голых ногах. И скажу тебе, на ходу это делать очень нелегко. Сами-то ботинки еще ладно, что-то типа утолщения на ногах, но вот подошву вырастить оказалось трудно. Поэтому я на миг остановился, когда мы мимо дворового турника проходили, повис на нем, поджал ноги и отрастил подошвы как следует — крепкие, почти костяные, только чтоб гнулись. И высокие. Клим остановился вполоборота и презрительно на меня смотрит. Куда он торопится?Наконец вышли мы на улицу, Клим стал ловить машину. Я подхожу к нему:— А деньги у тебя есть?Клим молча сует руку в карман плаща, вытаскивает пачку денег, показывает мне и прячет обратно.Я в шоке. Каким образом он таскает их с собой? Хотя я ведь тоже таскал с собой сим-карту от мобильника. Куда же она, кстати, делась? В какой момент я ее потерял? Тем временем останавливается машина. Неплохая, иномарка. К тому же с правым рулем. Зачем водителю подвозить в городе на лице незнакомых людей в плащах?Клим шагает к ней, у иномарки медленно опускается окошко.— На Истринское водохранилище! — говорит Клим.— Не-е-е… — усмехается мужик. — Я совсем не в ту сторону.Окошко поднимается. Клим кладет на окошко палец и смотрит на водителя. Окошко перестает подниматься. Клим оборачивается ко мне:— Садись, поехали!Сам обходит машину по кругу, открывает дверь и садится рядом с водителем. Я в недоумении, но сажусь на заднее сиденье и захлопываю дверь. Машина трогается с места, разворачивается на пустынном шоссе и едет в противоположную сторону.— Ваш человек? — говорю Климу и киваю на молчаливого водителя.— Случайный.— А как ты его уговорил? — удивляюсь я. Клим оборачивается и долго смотрит мне в глаза. Взгляд у него неприятный, колючий, но я выдерживаю.— А ты еще так не умеешь? — ухмыляется Клим. — Людей подавлять не научился еще?— Да уж куда нам, — говорю. — А ты вот летать не умеешь.— Кто тебе сказал, что я летать не умею?— А что, умеешь? И делиться на части умеешь?Клим ничего не отвечает. Я молчу еще некоторое время, затем говорю задумчиво:— Интересно, что водитель о нас подумает с такими разговорами. Наркоманы?— Он ничего не думает, — говорит Клим. — И ничего не слышит. Просто везет нас.— Ясно, — говорю, хотя ничего мне не ясно. — А денег ты ему сколько заплатишь?— Жизнь дороже денег, — говорит Клим. — Жизнь я ему оставлю.И хотя он сделал упор на слове “жизнь”, но мне все-таки почудилось, будто он выделил слово “ему”. И после этих слов разговаривать с Климом уже не хотелось. А хотелось сбежать от него куда подальше. Но сколько я ни придумывал разных "идей типа просочиться сквозь дверь на ходу — ни одна не показалась мне удачной.Я не засек, сколько мы ехали. Выехали за город, понеслись по шоссе, свернули, еще раз свернули. В конце долго петляли асфальтовыми тропками внутри ночного поселка, затем выехали на грунтовку и заехали в лес. Водитель словно сам знал, куда ехать. Наконец машина остановилась, Клим вышел и махнул рукой. Я вылез вслед за ним, все-таки кинув водителю: “Спасибо, до свидания”.Машина тут же дала задний ход, чуть не съехав в канаву, затем газанула и уперлась капотом в орешник, снова подалась назад, развернулась и унеслась прочь по грунтовке.Я осмотрелся. В лесу светало, но было еще сумрачно. Грунтовка шла прямо и терялась за поворотом. Клим, ни слова не говоря, отправился по ней. Я пошел следом.За поворотом вдруг блеснуло — это оказалась поверхность большого озера. Опушка леса здесь была совсем прозрачной, земля покрыта ковром хвои, из которой поднимались столбами образцово-безупречные сосны. Казалось, будто они держат в этом месте низкое предрассветное небо.Колея сворачивала и шла вдоль берега влево. Клим пошел направо, хрустя мхом и шишками. Я поплелся за ним. Через некоторое время Клим подошел к берегу и спустился с миниатюрного обрывчика к плещущейся воде. Сел на корточки, задумчиво провел рукой по поверхности, посмотрел на свою руку, отряхнул ее и только тогда повернулся ко мне.— Ну а что ты еще умеешь делать? — спрашивает он, сверля меня глазами.Я почувствовал, что мне очень хочется убежать. Понял, что он меня сильнее, знает это и играется, как кошка с мышкой. Что так покорно приехать сюда с ним — это было непозволительной ошибкой. Хотелось закрыться руками, отвернуться от этого пронизывающего взгляда, спрятаться, скрыть все, что только можно. Но я понимаю — именно такой реакции он от меня и ждет.И тогда я, наоборот, давлю в себе страх и смотрю на него честно и открыто. Чего мне скрывать? И сразу чувствую, как его давление и агрессия проходит мимо меня, никак не задевая.— Превращаться умею в кого угодно, — говорю, — от зверя до амебы. Летать. Рассыпаться и собираться.Клим в недоумении. Видимо, даже не тем, что я умею рассыпаться, а тем, как спокойно и уверенно я с ним разговариваю.— Расскажи, как ты рассыпаешься и собираешься?— Расскажу, — киваю я. — А ты сначала расскажи, как ты меня нашел?— Сложного тут мало, — говорит Клим. — Тебя пасли уже давно и основательно. И когда ты в окно вылетел стаей, и когда по улицам побежал собакой.— И как же это так можно выследить?— Не проблема для спецслужб, — говорит Клим. — Есть бинокли, инфракрасные устройства слежения, спутники.— Значит, меня по инфракрасному спектру пасут?Клим кивает.— А сейчас нас тоже пасут? — спрашиваю я.— Тебе это очень важно знать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115