- Послушайте, отец,- ответила она,- моим супругом, возлюбленным, слугою и властелином стал человек, душа которого беспредельна, как море, не ведающее границ, любовь которого необъятна, как небо. Да, это сам Бог. За семь лет ничто - ни слово, ни движение, ни чувство - не нарушало дивную гармонию его речей, нежности и любви. Когда он смотрит на меня, доверчивая улыбка играет на его губах, в глазах светится радость. Там, наверху, громовой голос его порою заглушает вой бури или шум сражений; но здесь голос его кроток и мелодичен, как музыка Россини, которая так трогает меня. Любая моя женская прихоть исполняется. Зачастую желания мои бывают даже превзойдены. Я царствую на море, и мне повинуются, как королеве. Счастлива! - заметила она, прерывая себя.- Да разве этим словом передашь, как я счастлива! Мне достались все сокровища любви, какие только выпадают на долю женщины. Любить, быть беспредельно преданной тому, кого любишь, и встречать в его сердце неиссякаемое чувство, в котором словно тает женская душа, полюбить навеки,- скажите, разве это всего лишь счастье? Я уже прожила тысячу жизней. Здесь я царю, здесь я повелеваю. Ни одна женщина, кроме меня, не ступала на этот корабль, и Виктор всегда в нескольких шагах от меня. Ему не уйти дальше кормы или носа,- продолжала она с лукавым выражением.- Семь лет! Любовь, выдержавшая семь лет нескончаемой радости, ежеминутного испытания, это больше чем любовь! Да, да! Лучше этого не найти ничего на свете. На языке человеческом не выразить небесного блаженства!
Слезы полились из ее горящих глаз. Четверо детей жалобно закричали, бросились к ней, как цыплята к наседке, а старший ударил генерала, не сводя с него сердитого взгляда.
- Абель,- промолвила она,- ангел мой, я плачу от радости.
Она посадила его на колени, и ребенок обнимал ее царственную шею, ластился к матери, как львенок, играющий с львицею.
- А не случается тебе скучать? - спросил генерал, ошеломленный восторженным ответом дочери.
- Случается,- ответила она.- Когда мы бываем на суше. Да и там я еще никогда не расставалась с мужем.
- Но ведь ты любила празднества, балы, музыку?
- Музыка - это его голос; празднества - это наряды, которые я придумываю, чтобы нравиться ему. А если ему по вкусу мой убор, то мне кажется, будто мной восхищается весь мир. Поэтому я и не бросаю в море все эти бриллианты, ожерелья, диадемы, усыпанные драгоценными каменьями, все эти сокровища, цветы, произведения искусства, которые он дарит мне, говоря при этом: "Елена, ты не бываешь в свете, и я хочу, чтобы свет был у тебя".
- Но на корабле полно мужчин, дерзких, грубых мужчин, страсти которых...
- Я понимаю вас, отец,- усмехнувшись, ответила Елена.- Успокойтесь. Право, императриц не окружают таким почетом, как меня. Они суеверны; они думают, что я - добрый дух корабля, их предприятий, их успехов! Но их Бог он! Однажды - это было лишь раз - какой-то матрос был недостаточно почтителен со мною... на словах,- прибавила она, смеясь.- И не успело это дойти до Виктора, как экипаж выбросил матроса в море, хоть я и простила его. Они любят меня, как своего ангела-хранителя; стоит им заболеть, я за ними ухаживаю: неустанная женская забота так нужна,- мне удалось спасти многих от смерти. Мне жаль этих несчастных,- в них есть что-то исполинское и младенческое.
- А если бывают сражения?
- Я привыкла к ним,- ответила она.- Только в первый раз я дрожала. Теперь моя душа закалена в опасностях и даже... Я ведь ваша дочь,- сказала она,- я люблю их.
- А если он погибнет?
- Я погибну с ним.
- А дети?
- Они - сыны океана и опасности, они разделят участь родителей. Жизнь наша едина, мы неразлучны. Все мы живем одной жизнью, все вписаны на одной странице книги бытия, плывем на одном корабле; мы знаем это.
- Так, значит, ты любишь его так беззаветно, что дороже его для тебя нет никого в мире?
- Никого,- повторила она.- Но в эту тайну не стоит углубляться. Взгляните на моего милого мальчугана, ведь это его воплощение!
И, крепко обняв Абеля, она стала осыпать поцелуями его волосы...
- Но,- воскликнул генерал,- мне не забыть, как он сейчас велел сбросить в море девять человек...
- Значит, так было нужно,- ответила она,- он очень добр и великодушен. Он старается пролить как можно меньше крови, чтобы сберечь и поддержать мирок, которому покровительствует, и ради того благородного дела, которое он защищает. Скажите ему о том, что показалось вам дурным, и, вот увидите, он убедит вас в своей правоте.
- А преступление его? - сказал генерал, как бы говоря с собою.
- Ну, а если это было правым делом?- промолвила она с холодным достоинством.- Если человеческое правосудие не могло отомстить за него?
- Само правосудие не могло отомстить? - воскликнул генерал.
- А что такое ад,- спросила она,- как не вечное отмщение за какие-нибудь грехи краткой нашей жизни?!
- Ах, ты погибла! Он околдовал, развратил тебя. Ты говоришь как безумная.
- Останьтесь еще с нами хоть на день, отец, и когда вы увидите, услышите его,- полюбите его...
- Елена,- строго сказал старик,- мы в нескольких лье от Франции...
Она вздрогнула, посмотрела в окно и указала на беспредельную зеленоватую водную даль.
- Вот моя родина,- ответила она, притопнув ногой по ковру.
- Неужели ты не хочешь повидаться с матерью, сестрой, братьями?
- Конечно, хочу,- ответила она со слезами в голосе,- но только если он согласится и будет сопровождать меня!
- Итак, Елена, у тебя ничего не осталось,- сурово заключил старый воин,- ни родины, ни семьи?
- Я жена его,- возразила она с гордым видом, с выражением, исполненным благородства.- За все эти семь лет лишь сейчас мне довелось впервые испытать радость, которою я обязана не ему,- добавила она, взяв руку отца и целуя ее,- и впервые услышать упрек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73