-- Ни об одном из них я не просил, -- ответил граф, -- и кажется, все они получены мной по заслугам.
-- А что вам в них? Как собаке пятая нога! -- заметил Мистигри.
Чтобы не выдать себя, г-н де Серизи придал своему лицу добродушное выражение и стал любоваться долиной Гроле, которая открывается взору путешественника, когда повертываешь от Пат-д'Уа на Сен-Брис, оставив справа дорогу на Шантильи.
-- Хитрит, -- пробурчал Оскар.
-- А что -- Рим действительно так хорош, как об этом трубят? -- спросил Жорж великого художника.
-- Рим прекрасен только для влюбленных; чтобы он понравился, нужно пылать страстью, и я все-таки предпочитаю Венецию, хотя меня там чуть было не зарезали.
-- Если бы не я, вас и пристукнули бы, как пить дать, -- заявил Мистигри. -- Да, натянули вы нос этому проклятому шуту, лорду Байрону! Вот взбесился английский чудак!
-- Молчи,--остановил его Шиннер, -- я не хочу, чтобы знали о моей стычке с лордом Байроном.
-- А все-таки, признайтесь, -- продолжал Мистигри, -- хорошо, что я владею некоторыми приемами французского бокса?
Время от времени Пьеротен и граф обменивались красноречивыми взглядами, которые, наверно, смутили бы людей хоть немного более искушенных, чем остальные пять пассажиров.
-- Однако, -- воскликнул возница -- Только и слышишь, что про лордов, да пашей, да про потолки по тридцать тысяч франков! Видно, я везу нынче знатных господ! Воображаю, сколько я получу на чай.
-- Не говоря о том, что места уже оплачены, -- лукаво заметил Мистигри.
-- А мне это как раз на руку, -- продолжал Пьеротен,-- ведь вы, дядюшка Леже, знаете мою прекрасную новую карету, за которую я дал задаток две тысячи франков. Так вот, этим канальям каретникам нужно завтра отвалить еще две с половиной тысячи; они не желают брать полторы тысячи наличными и вексель на тысячу, сроком на два месяца! Разбойники требуют, чтобы я сразу выложил им все чистоганом! Разве не бессовестно так драть с человека, который ездит вот уже восемь лет, с отца семейства! Ведь они меня по миру пустят! Я могу потерять все --и деньги и экипаж, если не раздобуду какую-то несчастную тысячу. Но-о! Козочка! Уверяю вас, они не посмели бы проделать такую штуку с владельцем большого заведения.
-- Что ж, -- отозвался ученик, -- без монет, так без карет!
-- Вам осталось раздобыть всего восемьсот франков, -- сказал граф, усматривая в этих жалобах, обращенных к дядюшке Леже, переводный вексель на себя.
-- Это-то верно, -- пробормотал Пьеротен, -- Эй! Эй! Рыжий!
-- Вам, наверно, в Венеции довелось видеть прекрасную роспись? -- снова заговорил граф, обращаясь к Шиннеру.
-- Я слишком был влюблен и ни на что не обращал внимания; тогда все это мне казалось пустяками. А вместе с тем я должен был бы, кажется, навсегда излечиться от любви, потому что именно на венецианской земле, в Далмации, я получил жестокий урок.
-- Можно полюбопытствовать, какой? -- спросил Жорж. -- Я знаю Далмацию.
-- Ну, если вы там бывали, вам, должно быть, известно, что в глухих уголках Адриатического побережья полным-полно старых пиратов, морских разбойников, корсаров на покое, которых не успели повесить, и...
-- Ускоков , -- докончил Жорж.
Услышав это название, граф, некогда ездивший по приказу Наполеона в Иллирийские провинции, настолько был удивлен, что даже повернул голову.
-- Я был... ну, в том городе, как его... он еще славится мараскином, --сказал Шиннер, притворяясь, будто не может вспомнить название.
-- В Заре! -- подсказал Жорж.--Я там тоже бывал. Это на побережье.
-- Совершенно верно, -- продолжал художник. -- Я отправился туда, чтобы изучить местность, я обожаю ландшафты. Мне уже раз двадцать хотелось приступить к пейзажу, никем, по-моему, не понятому, кроме Мистигри, который со временем станет вторым Гоббемой, Рюисдалем, Клодом Лорреном, Пуссеном и другими.
-- Если он станет хоть одним из них, и то хорошо! -- воскликнул граф.
-- Не прерывайте ежеминутно, сударь, -- сказал Оскар, -- иначе мы не доберемся до сути.
-- Вдобавок молодой человек обращается не к вам, -- заметил графу Жорж.
-- Когда кто-нибудь говорит, прерывать невежливо,-- наставительно произнес Мистигри, -- но мы все так делаем, и много потеряли бы, если бы во время чьей-нибудь речи не развлекались, обмениваясь мыслями друг с другом. В "кукушке" все французы равны, -- сказал внук Кара-Георгия. А посему --продолжайте, любезный старец, и похвастайтесь чем-нибудь. Это допускается и в лучшем обществе; вам, вероятно, известна пословица: с волками жить --по-волчьи шить!
-- Про Далмацию мне насказали всяких чудес, -- продолжал Шиннер, -- вот я и направляюсь туда, оставив Мистигри в Венеции, в гостинице.
-- В locanda! [В гостинице! (итал.)] -- поправил Мистигри. -- Подпустим местного колорита!
-- Говорят, Зара --ужасная дыра...
-- Да, -- согласился Жорж, -- но это крепость.
-- Еще бы, черт возьми, -- подхватил Шиннер. -- Это обстоятельство играет немалую роль в моем приключении. В Заре множество аптекарей, и вот я поселяюсь у одного из них. За границей главное занятие жителей -- сдача внаем меблированных комнат, а все другие профессии -- только так, дополнение. Вечером я надеваю свежее белье и усаживаюсь у себя на балконе. И вдруг на балконе, по ту сторону улицы, я вижу женщину, ах, но какую женщину! Гречанку,-- этим все сказано! Первую красавицу во всем городе: глаза--как миндалины, веки опущены, точно занавески, а ресницы--как густые кисти для красок; овал лица прямо-таки рафаэлевский, цвет кожи--восторг, бархатистых тонов, оттенки нежно переливаются, а руки... О!
-- И не кажется, будто они из сливочного масла, как на картинах школы Давида,-- подтвердил Мистигри.
-- Вечно вы суетесь со своей живописью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60