- Это невозможно, - ответил я. - Вы могли бы отправиться туда на такси, но лучше подождите, пока я заберу с Шестьдесят шестой улицы свою машину. Уже пятый час, и Вулф в оранжерее. Он не примет вас даже с учетом того обстоятельства, что вы - единственный наш клиент, который ещё не томится в неволе.
- Но у меня срочное дело!
- У вас. Не у него. До шести часов у Вулфа нет и не может быть никаких срочных дел. Расскажите мне, я имею доступ в оранжерею. Хотите?
- Нет.
- Тогда я пошел за своей машиной.
- Хорошо, идите.
12
В три минуты седьмого Вулф спустился из оранжереи и присоединился к нам в кабинете. Пока мы добирались сюда на машине, Дороти успела дать мне понять, что со мной ей говорить больше не о чем. Наша беседа по пути свелась к двум фразам. Дороти сказала: "Осторожно, грузовик", а я ответил: "Не говорите под руку". Поэтому, хотя мы прождали Вулфа целый час, я ни разу не предложил ей выпить. А когда Вулф, наконец, вошел, приветствовал Дороти и разместил свои телеса в кресле за письменным столом, она первым делос сказала ему:
- Я хочу говорить с вами наедине.
Вулф покачал головой.
- Мистер Гудвин - мой доверенный помощник и услышит от меня все, что вы скажете, только немного позже. В чем дело?
- Но... это очень личное.
- Как и все, или почти все, что говорится в этих стенах. В чем дело?
- Кроме вас, мне не к кому больше пойти, - заканючила Дороти и подалась вперед, едва не выпав из желтого кресла. - Я не знаю, что со мной будет, и должна это выяснить. Один человек грозится сообщить в полицию, что я подделала подпись отца на чеке. Он сделает это завтра утром.
Ее лицо снова сделалась похожим на человеческое, она смотрела на нас страдальческим взором.
- Вы действительно согрешили?
- Подделав чек? Да...
Пришел мой черед вскидывать брови.
- Расскажите подробнее, - потребовал Вулф.
История оказалась простая. Отец давал ей слишком мало денег, на роскошную жизнь не хватало, и год назад Дороти выписала себе чек на три тысячи долларов. Отец дознался и взял с дочери слово, что такое больше не повторится. Но недавно Дороти подделала ещё один чек, уже на пять тысяч долларов, и на сей раз умилостивить отца оказалось значительно труднее. Но, разумеется, у него и в мыслях не было отдать родную дочь под арест. Спустя два дня после того, как Кейс вторично поймал Дороти на жульничестве, его убили. По завещанию все оставалось дочери, но душеприказчиком и распорядителем Кейс назначил поверенного по имени Дональдсон. По словам Дороти, отец не знал, что Дональдсон ненавидит её. И вот поверенный нашел среди бумаг этот пресловутый поддельный чек с приколотой к нему собственноручной запиской Кейса. Поэтому сегодня днем Дональдсон заявился к Дороти и сказал, что, учитывая обстоятельства гибели Кейса, считает своим гражданским и профессиональным долгом сообщить о подделке полицейским. Разумеется, добавил он, это крайне неприятно, но ничего не поделаешь: долг есть долг.
Не скажу, чтобы я испытывал злорадство, занося эти позорные факты в свою записную книжку, но признаюсь честно: прослезиться они меня не заставили.
Получив ответы на все вопросы, какие только пришли ему в голову, Вулф откинулся в кресле и тяжко вздохнул.
- Я ещё могу понять, - пробормотал он, - ваше желание разделить с кем-то свою беду и таким образом избавиться от очередной напасти. Но, даже согласившись вам помочь, я все равно не смог бы ничего сделать. Зачем вы мне все это рассказали?
- Не знаю.
Бытует мнение, что человеку становится легче, если он делится с кем-то своими горестями. Но Дороти, похоже, стало ещё хуже, коль скоро и облик, и голос её были воплощением мировой скорби.
- Кроме того, - продолжал Вулф, - вам нечего бояться. Все имущество, включая банковские активы, теперь принадлежит вам. Пытаясь привлечь вас к суду, районная прокуратура только зря потратит время и выбросит на ветер деньги налогоплательщиков, а суд даже не станет рассматривать дело. И мистер Дональдсон, если он не круглый дурак, прекрасно это знает. Так ему и скажите. Передайте, что Вулф считает его простофилей. - Вулф поднял палец. - Разве что Дональдсон полагает, будто вы - отцеубийца, и хочет усадить вас на электрический стул. Неужели он настолько ненавидит вас?
- Да, - севшим голосом ответила Дороти. - Ненавидит всей душой.
- За что?
- Однажды я дала ему повод думать, что могу стать его женой. Он вовсеуслышание объявил об этом, но я изменила свое решение. А он - человек пылкий и злопамятный. Когда-то он горячо любил меня, теперь так же горячо ненавидит. И использует чек, чтобы нагадить мне.
- Ни вы, ни я не в силах его остановить. Поддельный чек и записка вашего отца находятся у него на законном основании, и никто не помешает ему показать эти бумаги полицейским. Мистер Дональдсон, часом, не увлекается верховой ездой?
- Господи, - обреченно произнесла Дороти и встала. - Я-то думала, вы что-нибудь сообразите! Думала, вы знаете, как мне быть! - Она бросилась к двери, но остановилась на пороге и выплюнула: - Вы - такой же дешевый тихушник, как и все! Я сама разберусь с этой жалкой грязной крысой!
Я встал и вышел в прихожую, чтобы выпустить Дороти и удостовериться, что дверь надежно закрыта. Вернувшись в кабинет, я сел, бросил блокнот в ящик стола и сказал:
- Итак, теперь мы все с её легкой руки снабжены ярлыками. Я - трус. Вы - тихушник, а распорядитель и душеприказчик - крыса. Этой маленькой бедняжке не помешало бы завести несколько новых знакомств.
Вулф лишь хмыкнул в ответ, но хмыкнул вполне добродушно: близилось время обеда, а он никогда не позволял себе раздражаться перед едой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20