— Поцелуй меня! — шепнула она в порыве тоски, — назови меня сестрой!Девочка смотрела на нее, вытаращив глаза. Сестра, по ее понятиям, была только девочка постарше, довольно сильная, чтобы колотить ее.Мерси поставила девочку на пол и обернулась бросить последний взгляд на человека, счастье которого она сгубила — из сострадания к нему.Он не шевелился. Голова его была опущена, лица не видно. Мерси вернулась к нему.— Другие ушли от меня без доброго слова. Можете вы простить мне?Он протянул ей руку, не поднимая глаз. Хотя Мерси сильно его огорчила, его великодушная натура понимала ее. Верный ей с самого начала, он и теперь оставался ей верен.— Господь да благословит вас и успокоит! — сказал Джулиан прерывающимся голосом. — На свете нет женщины благороднее вас.Она встала на колени и поцеловала ласковую руку, пожавшую ее руку в последний раз.— На этом свете еще нет конца, — шепнула она, — есть лучший мир.Она встала и вернулась к девочке. Рука об руку, две гражданки божьего правления, отвергнутые людьми, медленно прошли всю длину комнаты, потом вышли в переднюю, потом в темноту. Тяжелый стук затворившейся двери, как погребальный звон, возвестил об их уходе. Они исчезли.Но обыкновенная рутина в доме, неумолимая как смерть, шла своим чередом. Когда часы пробили надлежащий час, раздался колокол к обеду. Прошла минута, обозначавшая границу промежутка. Дворецкий появился в дверях столовой.— Кушать подано, сэр.Джулиан поднял глаза. Пустая комната бросилась ему в глаза. Что-то белое лежало на ковре возле него. Это был ее носовой платок, мокрый от слез. Он поднял его и прижал к губам. Неужели он в последний раз видел ее? Неужели она оставила его навсегда?Врожденная энергия человека, вооруженная всей силой своей любви, закипела в нем опять. Нет! Пока жизнь оставалась в нем, пока впереди было время, он не терял надежду получить ее согласие.Джулиан обратился к слуге, не заботясь о том, что могло обнаружиться на его лице.— Где леди Джэнет?— В столовой, сэр.Джулиан думал с минуту. Его влияние не имело успеха. Посредством какого другого влияния мог он иметь теперь надежду подействовать на Мерси? Когда этот вопрос мелькнул в голове его, свет озарил его. Он увидел способ вернуться к ней — с помощью влияния леди Джэнет.— Ее сиятельство ждет, сэр.Он вошел в столовую. ЭПИЛОГ ВЫПИСКИ ИЗ ПЕРЕПИСКИ МИСС ГРЭС РОЗБЕРИ И ОРАСА ГОЛМКРОФТА От Ораса Голмкрофта к мисс Грэс Розбери
"Спешу поблагодарить вас, любезная мисс, за ваше доброе письмо, полученное мной вчера из Канады. Верьте мне, я ценю вашу великодушную готовность простить и забыть то, что я так грубо говорил вам в то время, когда происки искательницы приключений ослепляли меня. В любезности, с которой вы простили мне, я признаю врожденное чувство справедливости настоящей леди. Рождение и воспитание всегда дадут себя знать, я верю им, слава Богу, тверже прежнего. Вы просите меня сообщать вам о действиях ослепленного любовью Джулиана Грэя и поведении Мерси Мерик относительно его. Если б вы не сумели объяснить мне вашу цель, я, может быть, почувствовал бы некоторое удивление, получив от особы, находящейся в вашем положении, такую просьбу, но причины, руководящие вами, неоспоримы. Существованию общества, как вы справедливо говорите, угрожает теперешнее печальное распространение либеральных идей на всей территории нашей страны. Мы можем только надеяться, что защитим себя против самозванцев, желающих занять положение среди людей нашего звания, ставших в некотором роде (как это ни неприятно) знакомыми с хитростями, при помощи которых самозванство слишком часто добивается успехов. Если вы желаете знать, до какой изощренности может дойти хитрость, до какого жалкого ослепления может довести легковерие, то мы должны понаблюдать за поступками, хотя гнушаемся ими, Мерси Мерик и Джулиана Грэя. Принимаясь опять за мой рассказ с того места, на котором я остановился в моем последнем письме, осмеливаюсь вывести вас из заблуждения в одном отношении. Некоторые выражения, вышедшие из-под вашего пера, подают мне мысль, что вы осуждаете Джулиана Грэя за то, что он был причиной прискорбной поездки леди Джэнет в приют на другой день после того, как Мерси Мерик оставила ее дом. Это несправедливо. Джулиан, как вы сейчас увидите, достаточно виноват и без ответственности за заблуждения, в которых он не имел никакого участил. Леди Джэнет (как она сама сказала мне) ездила в приют по собственной воле просить прощения Мерси Мерик за те слова, которые она произнесла накануне. «Я провела такую несчастную ночь, какую никакими словами не опишешь — уверяю вас, ее сиятельство действительно сказала мне это, — думая о том, что моя гнусная гордость, эгоизм и упрямство заставили меня говорить и делать. Я готова была стать на колени и просить ее прощения, если б она допустила меня до этого. Моя первая счастливая минута была та, когда я получила ее согласие навещать меня иногда в Мэбльторне». Я уверен, вы согласитесь со мной, что такое сумасбродство заслуживает скорее сострадания, чем порицания. Как грустно видеть упадок умственных способностей в преклонных летах! Стоит подумать и о том, долго ли бедная леди Джэнет будет в состоянии управлять своими собственными делами. Я воспользуюсь случаем деликатно намекнуть на это, когда увижусь с ее поверенным. Я отступаю от предмета моего письма. И — не странно ли это? — я пишу вам так доверчиво, как будто мы с вами старые друзья. Вернемся к Джулиану Грэю. Будучи невиновен в первой поездке его тетки в приют, он виновен в том, что уговорил ее отправиться туда во второй раз, на другой день после того, как я отправил к вам мое последнее письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95