— Если я буду мало работать, — с улыбкой пояснял Джон, — за что меня кормить? А если серьёзно, то я люблю свою работу и хочу чего-то добиться в жизни. Родители мои люди небогатые, рассчитывать на их помощь не приходится. Университет мне удалось закончить только благодаря тому, что получил кредит на плату за обучение. Весь свой годовой заработок возвращу кредиторам, расплачусь и тогда начну работать на себя.Мы расспрашивали его о настроениях молодёжи в Соединённых Штатах.— Много разных взглядов, точек зрения, модных увлечений, — говорил Джон. — Одно время очень распространились хиппи, теперь их стало меньше. Я сам был хиппи и ходил босиком, но вести такую жизнь мне оказалось не по карману: модные лохмотья стоят очень дорого. Какой-нибудь программы у хиппи нет, это болезнь юности, и она проходит, но быстрее у тех, кому надо зарабатывать на жизнь. А что касается политики, то среди молодёжи очень популярны были Джон и Роберт Кеннеди, которые казались нам более прогрессивными и либеральными, чем их соперники. К сожалению, и братья Кеннеди не покончили с войной во Вьетнаме, о чём мечтала вся наша молодёжь, потому что мы не хотим погибать во имя каких-то очень туманных политических лозунгов…Беседа с нами потребовала от Джона столь больших усилий, что он извинился и «выключился из игры». А я, горя нетерпением, набросился на Гусарова с просьбой рассказать о тех необычных визитах, которые были в наше отсутствие.— У нас создалось впечатление, что туристы, прибывшие на американском судне, — это просто скучающие миллионеры, и развлекать их не было ни особого желания, ни времени, — сказал Геннадий. — Начальник станции предоставил в их распоряжение вездеход, они отправились на экскурсию, а мы продолжали заниматься своими делами. Вышел я из дому, вижу — навстречу мне идёт пожилая, но энергичная, спортивного склада женщина. Спрашивает по-английски, не знаю ли, где можно найти доктора. Я отрекомендовался и спросил, чем могу быть полезен. Оказалось, что в медицинской помощи она не нуждается, ей просто нужно перезарядить фотоаппарат, а у доктора, по слухам, имеется зарядный мешок.Я выполнил её просьбу, и мы разговорились. Она сказала, что воспользовалась редкой возможностью повидать Антарктиду и очень сожалеет, что такое интересное путешествие ей довелось совершить без мужа: Эрнест очень любил путешествовать, он был известным в Америке писателем и объездил полмира.— Хемингуэй? — спросил я.— Да, — удивилась она.— И вы… Мэри Хемингуэй?!Она смотрела на меня и улыбалась. Я извинился и побежал за ребятами.В одну минуту вся станция узнала, что в медпункте находится Мэри Хемингуэй, спутница жизни выдающегося писателя. Мы выставили на стол все лучшее, что хранилось в наших кладовых, угостили Мэри полярным обедом, расспрашивали её, танцевали с ней под радиолу. Метеоролог Энн Креэм принёс эстонский журнал с рассказом Хемингуэя и подарил его Мэри. Она была растрогана таким приёмом и долго сидела с нами в кают-компании, рассказывая о Хемингуэе, о том, что он всегда с большим интересом относился к нашей стране, высоко ценил советского читателя. Сама она уже один раз была в Советском Союзе и надеется, что и этот раз не последний.Геннадий подарил мне фотографию: Мэри Хемингуэй в кругу полярников станции Беллинсгаузена. Я вспомнил мудрое изречение знакомого по Северу лётчика Горбачёва: «Все самое интересное происходит за день до вас или через день после вашего отлёта».С Геннадием у меня ещё во время перехода на «Визе» установились добрососедские отношения. Целый месяц мы сидели за одним столом в кают-компании и, насколько я помню, не успели надоесть друг другу. Доктор молод, строен, высок и красив; карие глаза, чёрные волосы и острая бородка делают его похожим на разночинца времён Писарева. Впрочем, среди полярников такой тип не редкость: Валерий Чудаков, например, словно сошёл с картины Репина «Отказ от исповеди». До Беллинсгаузена Геннадий заведовал отделением в хирургической клинике известного ленинградского профессора Углова, где занимался изучением врождённых пороков сердца, и подготовил диссертацию. В Антарктиде доктор не новичок. В Девятую экспедицию он зимовал на Молодёжной, участвовал в походе Восток — Мирный и пришёл на вторую зимовку, умудрённый полярным опытом.Здесь доктору Гусарову предстояло нанести два визита, после которых в чилийских газетах замелькало странное для русского уха созвучие: «Сеннади Гусардви».Однако, прежде чем поведать эту историю, напомню читателю, что рядом с нашей станцией Беллинсгаузена, в нескольких стах метрах находится чилийская антарктическая база. У соседей, с которыми у наших ребят сложились исключительно дружеские отношения, доктор Гусаров пользовался особым расположением: не только благодаря личным качествам, но и потому, что на чилийской станции не было врача.По первому зову и без специальных приглашений Геннадий приходил к чилийским друзьям и оказывал медицинскую помощь.— Двадцать третьего декабря я навестил одного больного, — рассказывал Геннадий, — и тут ко мне подходит Хорхе Вилья, начальник станции. «Не можете ли дать по радио консультацию своему коллеге, с корабля „Пилото Пардо“? У одного офицера подозрение на аппендицит».Чилийские радисты были уже наготове. Переговаривались мы с помощью морзянки. Меня спросили, не могу ли я вместо устной консультации прилететь на судно, чтобы в случае необходимости произвести операцию. Я поставил в известность начальника станции Симонова, получил, конечно, его «добро» и вскоре уже летел над морем: чилийцы не сомневались в нашем согласии и во время переговоров выслали вертолёт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131