Прошу прощения за уход в сторону, продолжаю про Потапенко. У Ивана, может, крупные нелады с юмором, но зато дело своё он знает лучше любого профессора: в одну минуту привёл в устойчивое рабочее положение лестницу и за полминуты запустил колена к небу, откуда я вынес на свежий воздух одну красивую даму.
Слева, в трех метрах, кричал из окна мужчина, фамилию но спросил, документов не смотрел; ору в переговорное устройство Потапенко — двигай меня к этому товарищу, а Потапенко руками машет — запрещено по наставлению маневрировать лестницей с находящимися на ней людьми, ибо люди, в данном случае я, могут невзначай сорваться и откинуть сандалии; я ему несколько слов, он сманеврировал, и я принял этого мужчину, которого уже хорошо припекло… Дальше было однообразно и для вас, Ольга Николаевна, скучно: маневрировали, снимали людей, лезли в помещения и прочее. Не скучно?.. Помню, из одного окна дым столбом, штора свисает, а на шторе, как груша, девчонка лет шестнадцати, чёрная, что негритянка, из последних сил держится. Я её подхватил, поставил на лестницу, а она: «Это я вам звонила, я Валя! Чего уставился? Люди там, в соседнем зале!» Я-то уставился на неё потому, что волосы у неё обгорели, но молчу, киваю, работаю стволом в окно, включаюсь в КИП и лезу в помещение. «По дыму» работать — последнее дело, нужно очаг горения найти, а как его найдёшь, если ни черта не видно? Пробираюсь в коридор — мама родная, лучше бы я с тобой дома сидел и смотрел телевизор! С фонарём в шаге ничего не видно — дым да огонь, и с какой стороны тот зал — спросить забыл. Зачернил стену, пол — это у нас так говорят, значит стволом прошёлся, водой смочил, шаг-другой, вижу дверь. Толкаю — закрыта, стучусь — молчат; значит, мне в другую сторону, что ли? А вдруг не слышат? Ковырнул ломиком, выбил дверь, влетаю, закрываю за собой, чтоб дым не впустить — а у двух окон расположился, ждёт меня не дождётся целый коллектив художественной самодеятельности: шесть или, не помню, семь девочек в сарафанчиках с лентами и молодой удалец в красных сапогах, волосы льняные — Лель из сказки! Я их хвалю, что дверь не открывали и дыму не напустили, ломиком осторожно вырываю оконную раму и ору во все лёгкие, чтобы мне лестницу побыстрей подали. Подают, прикалываю Валиным подружкам и Лелю готовиться к спуску, девочек выстраиваю — и тут мой удалец прыг на подоконник! Я его за шиворот: женщин вперёд! А он в крик, он — солист, он
— фигура! Пришлось эту фигуру силой сдёрнуть с подоконника и кое-что ей объяснить — коротко, но вразумительно. Я потом его в эстрадном концерте видел, хорош, сукин сын, лихо отплясывал, девчонки обмирали… Ну, спустил я на лестницу девочек, потом удальца, а там, внизу, их в одеяла закутали, и больше я с лестницы не работал, пошёл в КИПе по коридору лейтенанта искать, очень по нему соскучился…
Рассказ бывшего лейтенанта, а ныне капитана Гулина, записанный с его слов Ольгой.
— Ты у нас своя, с тобой можно без экивоков: поначалу я малость струхнул. Ну, не в том смысле, что за себя боялся, а потому, что такого пожара никогда не видел и как тушить его, пока что имел весьма слабое представление. Первое впечатление: не потушить нам его, «отстоим» Дворец до самого фундамента. Дымовая труба — твой Дворец, по лифтовому хозяйству и лестничным клеткам дым с воем идёт, а за ним огонь, в считанные минуты получается типичный ад. Вот почему мы их так не любим — высотки.
У меня хватило ума понять, что силами одного караула помешать распространению огня я не смогу, а раз так, до прибытия главных сил моя задача: объявить пожару номер 5, спасать людей и произвести глубокую разведку. Послал Колю Лаврова на козырёк, Ивана Потапенко с Володей Никулькиным на правое крыло, часть людей — прокладывать рукавные линии и обеспечивать воду, а семерых газодымозащитников и связного Гришу повёл через центральный вход в разведку. Так что пошли мы не с голыми руками, наше оружие — стволы были с нами, да ещё ломики и топоры, без них в пожаре делать нечего. На первых четырех этажах людей уже не было — выбежали, а пятый — ловушка! Не знаю, сбежал ли кто с пятого вниз, потому что весь лифтовой холл, куда выходят оба коридора — в сплошном огне: обшивка лифтов и холла, покрытие полов — синтетика, все горело синим пламенем; как потом узнали, на левой и правой лестничных клетках было практически то же самое. Помял ногой рукава — полные, есть вода, не подвели мои орлы! Дали мы из двух стволов, зачернили по-быстрому и разделились: я с тремя направо, Дед с тремя налево. Что Дед там делал — пусть сам тебе доложит, но ситуация у нас была похожая, вплоть до деталей: пейзаж из кошмарного сна. Даже не огонь в коридоре, а круговерть, будто он, коридор, круглый, как туннель в метро, и пламя охватило его круговое — с чёрным дымом внутри. Это вот почему получилось: стены в синтетических финских обоях, потолки подвесные декоративные — из пластика, полы лаком покрыты, дорожками — тоже хорошо горит вся эта дрянь, и дым от неё не такой, как от дерева, а ядовитый, без КИПа в таком дыму три вдоха сделаешь — и отключился… Вот палас у тебя под ногами… Знаешь, сколько ядовитых газов он даёт при сгорании? Около сотни, и от каждого можно запросто убраться из этого мира. Ну, думаю, берегись четвёртый этаж, на пятый я водички жалеть не буду…
Теперь тебе важно понять, почему я из всех своих сорвиголов больше всего лелею и холю именно газодымозащитников. Не один я — все мы, кто на боевой работе. Вот поинтересуйся у Деда, кого он брал в своё отделение: сказать смелых — мало, смекалистых — не только, сильных — недостаточно! Все эти качества, да ещё вдвойне — это и будет газодымозащитник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98