Так что от примет, ребята, так просто не отмахнёшься: даже Кожухов, который нещадно нас за них ругает, сокрушался, что именно в то утро черт дёрнул его надеть новую папаху.
К первым впечатлениям Гулина и Васи я ничего особо нового не прибавлю. Скажу только, что увидев висящих на шторах людей и услышав гул, как на стадионе, я подумал: слава богу, что силы уже работают! Это не потому, что кто-то перехватил ответственность — с нас её до конца пожара все равно никто не снимет, а потому, что оперативные дежурные безоружны. Если мы прибываем к объекту первыми, до пожарных машин, то оказываемся в самом гнусном положении. Дом горит, вокруг все бегают, жильцы кричат, видят нас — всеобщая радость, пожарные приехали, а мы-то ничего не можем, стволов у нас в «Волге» нет, а без ствола и разведку и как следует не произведёшь, И тогда по нашему адресу раздаются такие проклятья, что не знаешь, куда и деться. В таких случаях мы, генералы без армии, предпочитаем переждать где-то в переулке, пока не прибудут силы.
Но Гулин уже работал, и работал отлично! Это для нас крайне важно — правильно развернуться и начать атаку. По военным меркам, в атаку пока что пошёл взвод, Но в образованную им брешь в обороне противника скоро ворвутся главные силы нашего гарнизона.
И ещё я подумал: с вами наши молитвы, Нина Ивановна! Да не обрушатся в эти часы на 01 новые вызовы на пожары с повышенными номерами, А если уж они суждены, то хотя бы завтра: для того чтобы прихлопнуть этот пожар, нам будут нужны, совершенно необходимы, все наличные силы гарнизона.
Итак, поблагодарив в душе Гулина и Нину Ивановну, я больше ни о чем постороннем не думал. Вася и Лёша побежали в разведку, Слава — встречать силы и ставить автонасосы на гидранты, а я положил на стол лист пластика и быстро расчертил на нем поэтажный план Дворца.
Я этот пластик сохранил на память, он и сейчас передо мной. Пластик здорово потёрт, в грязных пятнах — не документ, а кошачья подстилка. Не посвящённый в наши пожарные дела ничего в моих каракулях не поймёт: цифры и стрелки, крючки и закорючки, штрихи и иероглифы… Это — номера подразделений, направления боевых действий, количество людей и стволов иа этажах, трехколенки, штурмовки и автолестницы, участки, где пожар локализован, и так далее. Хорошая домохозяйка, увидев у мужа на столе такой лист, брезгливо взяла бы его палльчиками и потащила выбрасывать (так оно и было — еле спас), я же, заполучив его через шесть лет, даже разволновался. Для меня сей лист — говорящий, одного взгляда достаточно, чтобы припомнить, как проходил бой.
Если кто думает, что тушение пожара происходит по заранее намеченному, чёткому и отработанному плану, то он глубоко заблуждается.
Конечно, такие планы у нас имеются, но их главный недостаток в том, что они предусматривают пожар теоретический, то есть такой, каким он мыслится автору плана, в этом тщательно продуманном документе (он всегда лежал у меня в планшете наряду с другими) имелась схема водоснабжения, указывались подходы к объекту, пути развёртывания сил в боевые порядки. Но будь его составитель хоть семи пядей во лбу, он никак не мог бы предусмотреть осложнений, созданных чрезвычайно быстрым распространением огня. Крупный пожар — это уравнение со многими неизвестными, которое с ходу и со шпаргалкой не решишь. Ну как, например, можно предвидеть, что какой-то лопух в кладовке с вещами оставит канистры с бензином? Как можно заранее узнать, что в перекрытиях и перегородках халтурщики строители оставили сквозные дыры? А какой гений может предусмотреть, сколько людей окажется на верхних этажах во время пожара?
Но столь же неверно расхожее представление обывателя, что на пожаре царит полная неразбериха: на взгляд обывателя, пожарные суетятся, как рыбки в аквариуме, одни бегут наверх, другие вниз, что-то друг другу кричат, а что, куда, зачем — не поймёшь.
Если честно, неразбериха, конечно, имеет место: в бою полный порядок можно увидеть только в кино. Имеет место, но, черт возьми, не царит! Как только РТП и НШ полностью вникают в обстановку и как только необходимые силы вступают в бой — тушение идёт по плану. Другое дело, что у нас не все получается так, как мечталось бы (а у кого, между прочим, получается? Даже Пушкин был доволен собой один раз в жизни, когда «Бориса Годунова» сочинил), без проколов ни один пожар не обходится, но тушим мы его осмысленно — по непрерывно корректируемому плану…
Ребята из автомобиля связи проложили кабель для городского телефона, установили на стол рацию и телефонный аппарат. Итак, штаб у меня развернут, стали прибывать силы, а я не владею обстановкой: вижу картину только с фасада. Это астрономы могли три тысячи лет ждать, пока им покажут обратную сторону Луны, я такой роскоши позволить себе не могу. Держать силы, не давать им задания — не устоят, сами полезут куда глаза глядят; а я не могу и на секунду отойти, каждые полминуты прибывает новое подразделение, ко мне бежит начальник и хватает за горло: давай задание! Уговорил командира первого отряда Говорухина постоять за меня три минуты, а сам бегом под арку, во двор. Посмотрел — голова кругом пошла: не лучше, чем с фасада, будто зеркальное отражение!
Рванул обратно, послал во двор две вновь прибывшие тридцатиметровки, связался с Васей по радио и согласовал самое неотложное: назначил начальников боевых участков.
Парадокс нашей службы: я, капитан, приказывал майорам и подполковникам, и они беспрекословно подчинялись.
— Майор Баулин, твой боевой участок с правой стороны шестого этажа.
— Майор Зубко, вам руководить спасанием со стороны двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98