— Ну зачем же, зачем же так, зачем нам неприятности? Нам неприятности не нужны, мы хотим как лучше. Мы хотим все по-тихому… Ты девочка большая, все понимаешь и не будешь шуметь…
Она девочка большая. Она все понимает.
Она понимает, что живой ее отсюда не отпустят. Ей осталось жить самое большее час-полтора.
Закричать? Позвать на помощь? Да кто же здесь услышит! Ее потому и привезли сюда, в эту забытую богом деревеньку, что здесь нет ни души.
Можно кричать, стрелять, можно устроить настоящее побоище, и никто ничего не услышит, а если даже услышит — побоится вмешаться…
Ее охватила странная апатия. Она шла, безвольно переставляя ноги, не думая о том, что ее ждет.
— Вот так, вот и славно, — ласково приговаривал брюнет, помогая ей зайти на скрипучее рассохшееся крыльцо, — все по-тихому, нам ведь шум ни к чему, правда?
Следом за ними шел потный плешивый мордоворот с синим чемоданом в руке.
Притворив за собой дверь избушки, он швырнул чемодан на пол и грубо прорычал:
— Ключ давай!
— Да, Ксюша, — ласково сказал брюнет, — давай-ка ключик от чемодана! Ты же понимаешь, что все равно мы его заберем…
Этот брюнет с его ласковыми фальшивыми интонациями почему-то казался Ксении страшнее лысого громилы, от его пустого, казалось бы, ничего не выражающего взгляда у нее по спине пробежал холодок.
Она полезла в сумочку за ключом, оба похитителя жадно следили за ее руками.
Брюнет выхватил у нее из рук маленький плоский ключик, сунул в замочную скважину чемодана и тихо выругался.
— Ты что, — поднял он на Ксению бешеный взгляд, — шутить вздумала? Ты же, мать твою, большая девочка! Ты же понимаешь, что мы с тобой сделаем! Где ключ?
— Это тот самый ключ… — еле слышно проговорила Ксения, и он понял, что она не врет, что она сейчас просто не может врать.
— Почему же, блин, он не подходит?
— Да кому нужен этот ключ? — прорычал лысый и одним ударом кулака сшиб с чемодана замок. — Что ты из всего проблемы делаешь!
Чемодан распахнулся, и из него посыпались незнакомые Ксении вещи: безвкусные юбки, лифчики немыслимого размера, что-то вроде огромного лоскутного одеяла…
— Это не мой чемодан… — проговорила она вполголоса.
Похитители не слышали ее и даже не смотрели в ее сторону, им было не до того: они отдирали ножом подкладку чемодана, искали тайник.
Ксения внезапно ожила. Она поняла, что сейчас наступил тот самый момент, когда она должна действовать. Бандиты стояли между ней и дверью, поэтому она бросилась к окну. Надев сумочку на руку, как боксерскую перчатку, высадила стекло, и в снопе осколков бросилась в окно, как в прорубь. Она не почувствовала боли от порезов на лице. Упала в густые заросли крапивы под окном, вскочила на ноги и припустила по запущенному огороду, петляя, как заяц.
— Ты куда, стерва! — послышался сзади злобный хриплый крик лысого бандита.
Совсем негромко прозвучал револьверный выстрел. Ксения споткнулась, ноги ее подогнулись, и она упала в густой пыльный бурьян.
Перед ее широко открытыми глазами переплетались стебли травы, спешили по своим неотложным делам насекомые. Особенной боли Ксения не чувствовала, только свет в глазах постепенно мерк, и жизнь, пульсируя, толчками покидала ее.
— Ты что же, блин, натворил! раздался над ней недовольный голос брюнета. — Нам же сказали: если не будет бумаг, тогда ее живую привезти, а ты наповал грохнул! Что теперь делать?

* * *

Наутро Катерина проснулась поздно. Ирина уже погуляла с Яшей и сварила кофе. Позавтракали остатками вчерашнего пиршества. Позвонили Жанне, но никто не ответил, видно, ушла уже в свою нотариальную контору.
Ирина решила звонить в аэропорт насчет чемодана, а Катька болталась по квартире в халате, рассматривала свои тряпочки и наконец скрылась в ванной комнате. Ирина без конца набирала номер, было постоянно занято.
Ирина с тоской посматривала на часы, ей нужно обязательно поработать, а то день пропадет.
У нее свой собственный график, и нельзя его менять. Стоит только дать себе послабление, и роман застопорится.
Катерина в это время устроилась рядом и поставила на стол половину вчерашнего пирога с абрикосами. Первую половину они одолели вчера втроем, и теперь Катька с вожделением поглядывала на вторую. Она нерешительно оглянулась на Ирину, потом взяла нож и разрезала пирог пополам. Ирина сделала страшные глаза, и тогда Катька разрезала каждый кусок еще пополам, после чего схватила ближайший к ней кусочек и стала есть, зажмурившись от удовольствия. Пирог действительно удался, и оттого, что пролежал ночь, он стал только вкуснее, но у Ирины совершенно не было аппетита.
Ей казалось, что она в сотый раз набирает номер справочной международного аэропорта.
Наконец в трубке послышались длинные гудки, сердце радостно забилось.
Трубку сняли и недовольный женский голос произнес:
— Подождите!
— Я и так уже целый час жду… — начала было возмущенную тираду Ирина, но ее уже никто не слушал.
Телефонистка громко и рассерженно препиралась, вероятно, с каким-то непонятливым посетителем, втолковывая ему, что он вошел не в ту дверь. Ирина скосила глаза на Катьку: та деловито и сосредоточенно уничтожала уже следующий кусок пирога.
Наконец девица смогла выпроводить нежелательного посетителя и произнесла, неизвестно к кому обращаясь, всеобъемлющую фразу «Дурдом со сквозняками!» и соизволила проговорить явно Ирине:
— Слушаю!
— Девушка! — Ирина не могла скрыть раздражения, вызванного часовым общением с бесчувственным телефоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11