Витька с ходу стал на меня орать за то, что повесила трубку, куда-то пропала, и не даю о себе знать. Я хладнокровно его выслушала (ну, подумаешь, пульс подскочил, давление поднялось – это чепуха, дело житейское), а когда он высказался, велела ему быстро приезжать к известному ему дому. Надо сказать, он тут же мобилизовался, все понял и сказал, что будет через пять минут.
Я встретила его машину на улице, – он не соврал, действительно через пять минут приехал, – и мы быстро поднялись к Лериной квартире, позвонили. Дверь не открывали. Тогда я подошла вплотную к двери и громко крикнула:
– Откройте дверь! Я знаю, что вы дома. Я вам только что звонила по телефону.
Дверь тут же открылась. Видно, он прямо за ней находился, потому что никаких шагов слышно не было. Этот ненормальный Лерин муж стоял на пороге, напоминая цветом лица домашний адыгейский сыр.
Витька его сразу отодвинул и шагнул в квартиру. Хозяин попытался преградить ему дорогу, но это было все равно, что броситься под танк. Не помню, говорила я или нет, но наш Витя весит 116 килограммов, причем половина этого веса приходится на его пузо. Поэтому Витька прошел сквозь Лериного мужа, не задерживаясь, и – прямо в комнату.
– Что вам надо, кто вы такие, – заверещал муж.
Витька резко повернулся к нему, будто только что заметил, и гаркнул командным голосом:
– Где Лера?
Тут этот несчастный собрался с силами, лицо слегка порозовело, и тоже – в крик:
– А, вот ты кто! Ты – шеф ее прибабахнутый. И ты меня еще спрашиваешь, где она? Тебе это лучше знать, чем кому другому, куда, интересно, ты ее каждый вечер возишь!
Это он намекал, что знает про Витькины с Лерой шашни. Но Витька и ухом не повел, очевидно, пятьдесят тысяч долларов на данный момент были ему важнее Леры. Глотка у нашего Вити луженая, перекричать его в институте мог только физкультурник с матюгальником, когда мы бегали кросс на стадионе, поэтому он еще прибавил громкости:
– Врешь ты все, она домой ехала, ее видели, как в троллейбус садилась, как к дому шла, – и куда делась? А сумка ее где? – А сам все по квартире шасть-шасть, все двери пораскрывал, орет, а глазами зыркает, – форменный обыск устроил.
– Какая сумка? – муж орет. – При чем здесь какая-то сумка? Ты мне отвечай, куда мою жену дел? Что за сумка еще? – а я в стороне стою, в перебранке не участвую, смотрю на них обоих как бы трезвыми глазами, и что же я вижу: Витька орет – все понятно, и денег жалко, и страху на человека напускает, но до конца не расходится, тормоз в нем чувствуется внутренний. Понятно, что не может он особенно нажимать, про деньги не заикается и милицию не упоминает, – как бы самому хуже не было, деньги-то «черные».
Но замечаю я, что и муж Лерин также неуверенно держится, кричит без настоящего чувства, без правды жизни, как будто на сцене в театре Комиссаржевской играет, – и тоже ни словом милицию не поминает. Что же это выходит, – и у этого рыльце в пушку? Свой скелет в шкафу имеется?
И параллельно с этими размышлениями стараюсь я как-то ненавязчиво в квартире осмотреться, потому что чувствую печенкой – что-то тут не так. А что не так – хоть убей, не пойму. Да и потом, что я могу здесь почувствовать, какие перемены, если была здесь всего один раз, да и то только на пороге? Взяла я и отошла к самой двери, туда, где утром стояла. Стою и смотрю: что не так? Осмотрелась внимательно: прихожая как прихожая, на полу – коврик, на стене – зеркало, рядом – вешалка с тумбочкой… Под тумбочкой – ничего. Стоп! Это сейчас под тумбочкой ничего, а утром на полу под ней светлая перчатка лежала. И прямо перед глазами у меня встало, как из отъезжающего троллейбуса Лера мне, усмехаясь, рукой машет. Рукой в светлой перчатке.
Мужики тем временем уже совсем благим матом орут и за грудки друг друга хватают. Лерин муж, конечно, против Витьки – тьфу, но он все-таки дома у себя, поэтому держится увереннее и мало-помалу вытеснил Витьку в коридор. В основном, я думаю, потому, что Витька уже все в квартире осмотрел и убедился, что Леры с деньгами в квартире нет. Хозяин двери открыл, Витьку на лестницу вытолкал – я тоже от греха выскочила, – и еще в след бандитом и ворюгой обозвал.
Витька строевым шагом промаршировал к своей машине, я со своей разбитой коленкой еле поспевала за ним и пыталась на бегу поделиться с ним своими подозрениями.
– Витя, ты знаешь, что я заметила… А он мне:
– Ты мне только пикни! Я тебе башку оторву вместе с прической! Я из тебя эти деньги клещами вытяну!
На прощание Витька обматерил меня, но уже не так забористо, выдохся, устал, а потом оттолкнул от машины, крикнул, чтобы я не возвращалась без денег, газанул и уехал. Хорошо, что подморозило, а то бы он меня еще и из лужи окатил. Я опять побрела к метро, потому что торчать здесь не было никакого смысла, что-то подсказывало мне, что Лера не придет.
Хотелось есть, пить, в туалет, а про колено лучше было не думать: в тепле Лериной квартиры ноги согрелись, и теперь мне казалось, что в мою бедную коленку вонзились тысячи иголок. Пора было подумать о себе. Очевидно, у меня на лице отражалось страдание, потому что какой-то парень уступил мне место в метро. Когда я доползла до дома, был уже седьмой час. Кое-как раздевшись, я умылась, поставила чайник и заглянула в холодильник: есть было нечего. Ладно, попью чаю с сухариком, а потом воспряну духом и посмотрю, что там с коленом. На вчерашнее воскресенье у меня была запланирована уборка квартиры и поход по магазинам, но с утра позвонили подруга и пригласила на дачу, у нее был день рождения. Я согласилась, потому что редко теперь куда-то хожу, вернулась вчера поздно, и вот имею теперь пустой холодильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12