— Экспериментом? — Несмотря на еще владевшее ею волнение, Виктория неудержимо рассмеялась, чувствуя, как вливаются в нее новые силы, освобождая ее от сладкого оцепенения, в плену которого она находилась. — Вы невозможны, милорд.
— Вы ошибаетесь. — Улыбка его была нежной, но глаза опасно блестели. — Все, что я собираюсь сделать с тобой, вполне возможно. Кое-что может показаться вам невероятным, но ничего невозможного нет.
Она безмолвно продолжала глядеть ему в глаза, но тут кеб остановился. Виктория уже немного пришла в себя, поправила развязавшийся галстук.
— Боже, мы уже приехали. Надо выбираться, не то кучер подумает, что мы уснули.
Она отыскала в темноте свои плащ и трость. Выходя из кареты, она заметила, что Лукас двигается осторожнее, чем обычно. Виктория спрыгнула со ступеньки кеба и, нахмурившись, обернулась к Лукасу:
— С тобой все в порядке?
— Нет.
— Твоя нога!
— Дело вовсе не в ноге. — Он остановился рядом с ней, заботливо застегивая ее плащ.
— Что случилось, Лукас? — настойчиво спросила она.
— Сегодня ты не можешь мне помочь, но, будь уверена, я дождусь той ночи, когда ты согласишься облегчить мои страдания. — Лукас постучал тростью, призывая кебмена обернуться к нему:
— Любезный, подождите меня несколько минут. Я скоро вернусь.
Кебмен со скучающим видом притронулся к краю своей шляпы и потянулся за фляжкой под сиденьем.
— Но, Лукас, в чем же дело? Я хочу знать, что с вами! — повторила Виктория, когда они завернули за угол и поспешили по темному переулку к садовой стене.
— Воскресите в вашей памяти занятие по естествознанию, в особенности репродуктивные функции самцов — и я уверен, вы найдете ответ на свой вопрос.
— О Боже! — У нее перехватило дыхание, щеки ее горели. Она все равно не до конца поняла, что подразумевает Лукас, но по крайней мере теперь она догадывалась, отчего он страдает.
— Господи. Я и не думала. Вам, вам очень плохо, милорд?
— Не смотрите на меня так озабоченно, — усмехнулся он. — Я очень доволен результатами нашего эксперимента. Они вполне стоили того неудобства, которое я испытываю сейчас. — Он помог ей подняться по садовой стене. — Я же обещал помогать вам в ваших научных исследованиях, верно?
— Я бы предпочла, чтобы вы не называли все это экспериментом, — откликнулась Виктория, спрыгивая в тенистый благоухающий сад и отступая, чтобы дать и Лукасу место приземлиться.
— Думаю, вам будет легче, если вы еще какое-то время будете рассматривать это как эксперимент. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Спокойной ночи, Виктория. Выспитесь хорошенько.
Она смотрела ему вслед, когда он взбирался по стене, потом, вздохнув, направилась к оранжерее. Ей хотелось поскорее спрятаться в тишине своей комнаты и обдумать все случившееся между ней и Лукасом.
Чувства, которые он пробудил в ней, поражали Викторию своей силой и немного пугали. В те краткие минуты в кебе она полностью утратила власть над собой. Она буквально отдалась на милость Лукаса, и он показал ей, чего жаждет и требует ее собственное тело.
Виктория сосредоточенно размышляла над тем, что произошло. Ей не следовало выпускать события из-под контроля, необходимо было соблюдать осторожность. Она позволила себе расслабиться. Но Лукас так не походит на всех знакомых ей мужчин. Виктории становилось все труднее думать о нем разумно, логически. Все более и более она поддавалась своим чувствам, а это, как она прекрасно знала, очень опасно.
«Черт побери! — огорченно вздохнула она, — как все-таки несправедливо, что вдовушка вроде Изабеллы Рикотт может позволить себе (соблюдая определенную осторожность) романтическую связь, а я, убежденная старая дева, не имею такой привилегии». Во всяком случае, не сейчас, когда ей всего двадцать четыре. Возможно, лет через десять она будет располагать собой, но кто пожелает ждать десять лет, чтобы разделить с ней ту тайну, завесу над которой только что приподнял для нее Лукас?
«Да и где будет сам Лукас через десять лет, — продолжала невеселые размышления Виктория. — Наверное, где-нибудь в своем поместье, с женой и детьми…»
Это просто нечестно.
Теперь Виктория уже знала, что, если ей придет в голову поэкспериментировать в данной области естествознания, она хочет проделать это только с Лукасом и ни с кем другим. Наверное, она должна последовать его совету и рассматривать все с научной точки зрения.
Виктория еще взвешивала плюсы и минусы нового подхода к сей важной проблеме, как вдруг заметила белый шелковый платок, привязанный к двери оранжереи и развевавшийся на ветру.
Кто-то из слуг забыл его здесь, когда вышел в сад собрать пряные травы к ужину, предположила она. Но почему тогда она не заметила платок раньше, когда выходила из дому на встречу с Лукасом.
Любопытства ради она отвязала платок и нащупала вышитую монограмму, однако при бледном лунном свете Виктория не смогла разобрать ее.
Виктория поспешила домой, приостановилась в оранжерее, проверяя, не послышится ли какой-нибудь звук, и наконец заключила, что ее тетя еще не вернулась со званого вечера у Крэндоллов. Вечера Крэндоллов славились тем, что гости не расходились до рассвета.
Виктория поспешила наверх в свою комнату, зажгла свечу. Приподняв уголок платка к свету пламени, она разобрала монограмму. На платке красиво и витиевато была вышита буква "У".
Дрожащими пальцами Виктория свернула платок. Она уже где-то видела похожий вензель… Он украшал платки и галстуки ее покойного отчима, Сэмюэля Уитлока!
Утренний свет хлынул в окна оранжереи, залив нежными лучами экзотический цветок Plumeria rubra, который Виктория старалась запечатлеть в акварели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117