Земля великолепных зеленых лесов и лугов, постепенно исчезающих в темно-красных горах, радовала глаз. Если бы она только смогла, то построила бы маленькую хижину в одинокой долине, где дорога бежала вверх к небу. Вилла была бы счастлива прожить оставшиеся дни здесь, вдали от города. Вдруг она почувствовала, как все оборвалось внутри, от одной только мысли о том, что ей и папе Айгору пришлось вытерпеть от рук «цивилизованных» людей.
Теперь она знала, чего хотела. А хотела она не только уединения, но и свой дом и близкого человека, которому она была бы нужна так же сильно, как и он ей. Она хотела любить и быть любимой, чего раньше у нее никогда не было. Но Вилла была довольно умной женщиной и прекрасно понимала, глупо желать того, что невозможно иметь, по крайней мере, сейчас.
Бадди поправлялся с каждым днем, но он не был еще достаточно сильным, чтобы самому добывать пищу или ходить на большие расстояния возле телеги. Каждый вечер Вилла готовила достаточно много печенья и подливы к ужину, чтобы хорошо накормить Бадди и не попасть впросак, если Смит решит остаться.
Джо Белл была невыносимо сердита. Причина крылась в том, что Смит игнорировал ее. Чарли приходилось выносить основную часть ее раздражения и обид. Когда же она оказывалась не в состоянии найти повод для ссоры с братом, перекидывалась на Виллу, в очередной раз напоминая, что у той нет собственного платья и она не имеет никакого права вести себя так высокомерно и могущественно. Когда она говорила так, Вилла поднимала высоко голову, выпрямляла плечи и отказывалась доставлять маленькой дряни удовольствие от ссоры. К тому же неизвестно, что бы делали дети одни в этом диком краю, не будь рядом мисс Хэммер. Чарли отлично понимал это. Вилла ненавидела получать милостыню, поэтому она поклялась никогда не быть обязанной кому-либо снова.
Однажды вечером, не сумев вывести из себя Чарли и Виллу, Джо Белл, крадучись, подошла к телеге и споткнулась о Бадди, который очень медленно ушел с ее дороги.
– Ты… старая гадкая образина! Я чуть не упала по твоей вине! – Она подняла ногу и ударила собаку в бок.
Бадди залаял, задние лапы подогнулись, он полез под телегу. Протяжный, наполненный болью визг продолжал исходить от него.
Джо Белл стала, уперевшись руками в бедра, и с вызовом смотрела на Виллу и Чарли, подбежавших сразу же к собаке.
Вилла бросилась на колени.
– Как ты могла сделать такое? – Вилла встала, когда визг прекратился, и посмотрела в сердитое лицо девушки. Не в состоянии сдержать ярость, она сжала кулаки и закричала на Джо Белл. – Ты ужасная, жестокая маленькая дрянь, и ты мне до смерти противна!
– Ты не смеешь говорить мне такое, ты… ты сброд с обрезанным хвостом! Ты ничтожество. Твой отец был… уродец. – Джо Белл замахнулась, чтобы ударить Виллу.
– Не делай этого, – спокойно сказала Вилла и схватила ее за запястье. – Ты никогда больше не ударишь мою собаку, и ты никогда не тронешь меня, иначе я унижу тебя так, как никто никогда не унижал. Ты поняла меня? Клянусь, я сделаю это!
– Чар…ли!
Парень посмотрел на сестру и покачал головой.
– Мне так стыдно за тебя, что я готов провалиться сквозь землю. Почему ты ударила собаку? В нее выстрелили только потому, что она пыталась помочь тебе!
– А я не просила о помощи! Я прекрасно справлялась сама! Ты не заботишься обо мне, ты заботишься о ней, – она злобно посмотрела на Виллу. – Смит не хочет идти к телеге из-за нее, но тебе, я вижу, все равно.
– У тебя больная голова, Джо Белл, и в ней нет ни одной порядочной мысли.
– Эта старая дева уютно пристроилась к тебе, – кричала она. – Но ты зря тратишь время, она слишком стара для тебя! Папа так говорил.
– Заткни свой поганый рот! Я не хочу, чтобы ты говорила о Вилле в таком тоне! Слышишь?
– Я буду говорить о ней так, как захочу. Ты мне не начальник, Чарли Френк!
– Мне надоело тебя слушать! – закричал он.
– Я не останусь с тобой. Я уйду!.. Попрошу Смита взять меня в город. Ты сможешь иметь свою… старую девицу. Во всяком случае, она безобразная!
– В твоих жилах течет плохая кровь, Джо Белл. И это досталось не от мамы.
– Не говори плохо об отце. О, я ненавижу тебя, Чарли Френк. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!
Вилла отвернулась и присела возле Бадди. Слезы нахлынули сами, когда она увидела кровь, сочащуюся из раны животного. Пес скулил и пытался лизнуть руку хозяйки. Девушка устала и очень хотела куда-нибудь уйти и поплакать. Она чувствовала полнейшее изнеможение, но сердце взволнованно билось.
– Ты можешь встать, старый друг? Пойдем… Давай, ты и я на некоторое время уйдем отсюда.
Бадди медленно, с болью, встал. Вилла набросила шаль на плечи, и они направились к травянистому холму, откуда открывался вид на долину.
День был на исходе, и ночь, мирно опускаясь на землю, все полнее входила в свои права. Вилла села и прислонилась спиной к гигантскому дубу, который, как часовой, стоял над долиной вот уже не одну сотню лет. Бадди лег рядом и положил голову на ее колени. Девушка гладила лохматую голову верного животного.
Оставшись одна, не считая Бадди, Вилла позволила слезам, которые сдерживала вот уже несколько недель, вдоволь наполнить глаза и стекать вниз по щекам. Она не стеснялась слез. Более того, она их заслужила. Да, она заслужила поплакать! «Слезы – не излишество, – говорил папа Айгор, – иногда они необходимы, чтобы смыть страдания с души». Отец всегда был с ней. А теперь она одна… Не с кем разделить радость, и не с кем поделиться горем. Вилла чувствовала боль и пустоту, страх и усталость от притворства.
– Что будем делать, Бадди? Не думаю, что смогу ехать в одной телеге с этой ужасной девчонкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109