Казалось, был бы у негра хвост – завилял бы. Он еще долго улыбался после того, как Макмиллан с Лайтом ушли.
Поселенец завел гостя в самое большое строение.
– Тут я делаю поташ, – сказал поселенец. – Знаешь что-нибудь про него?
– Ничего, – ответил Лайт.
– Все очень просто, ведь поташ делают из золы. Я вспомнил об этом, когда расчищал одно поле. Деревья сожгли – осталась целая гора золы. Что с ней делать? И тут мне пришло в голову, что из золы получается щелок, а если воду выпарить, то будет поташ. – Хозяин показал гостю чугунный котелок с серым порошком. – Вот это называется «жемчужный поташ». Работа нелегкая, но стоит того. У нас его с руками отрывают. Часть мы кипятим с животным жиром – мыло делаем. По правде говоря, хочу устроить здесь поселок. Надоело жить на отшибе. Вверх по реке теперь все время поднимается народ. Думаю соблазнить кого-нибудь хорошей землей. Зачем плыть дальше, если тут можно жить припеваючи? Одно плохо, – в глазах Макмиллана появились веселые огоньки, – когда сеешь, надо очень быстро бежать, а то всходы прямо под тобой прорастут.
Следопыт улыбнулся, и мистер Мак продолжал:
– Тешу себя надеждой, что когда-нибудь здесь будет город. Хорошее местечко. Прямо-таки рай. Миз Мак эта мысль не по душе. Конечно, нам настоящего города не увидеть, а вот наши ребятишки увидят. Слушай, а может, вы останетесь? Ферму тут построишь, обживешься… Ну, решайся.
– Нет. Из меня хорошего фермера не получится.
– Ну, как знаешь.
Вскоре Лайт с Мэгги собрались уходить. У опушки Мэгги оглянулась. Вся семья Макмилланов стояла около дома и махала гостям.
– Я им понравилась, Лайт! – В голосе Мэгги звучало изумление.
– Да, крошка. Я ничуть не удивлен. Лайт обнял жену за плечи.
– Мы еще вернемся?
– Oui, ты еще увидишь своих друзей. Супруги спустились к реке недалеко от фермы.
Около берега были привязаны каноэ, плот и две плоскодонки. Лайт отвязал каноэ:
– Теперь оно наше. Прыгай, малышка.
– Макмиллан подарил тебе каноэ?
– Нет, я его купил. Грести умеешь? Нет? Ничего, научишься. Это просто.
Работать веслом действительно оказалось легко. Мэгги быстро подстроилась под Лайта, и каноэ плавно заскользило по воде.
– Что нам делать без лошадей, Лайт?
– Я думал об этом, моя радость. Сейчас уже конец года, и поздно начинать путь по равнине. Мы переждем зиму тут, поблизости. Сколотим какой-нибудь домишко, запасем еды.
– Ух ты, здорово! Мы будем так близко, что я смогу видеться с Эй и Би?
– Возможно, ch?rie.
Лайт хорошо все обдумал. Приближалось время, когда начнутся заморозки. Листья на деревьях пожелтеют, станут осыпаться, и холодный северный ветер понесет их по земле. Лайту нравилось место – конечно, не его гора, но тоже неплохое. Дичи тут было много, а значит, с голоду они зимой не умрут. Охотиться следопыт умеет хорошо. Если чего-то будет не хватать – Макмиллан под боком, можно купить у него.
Лайт не собирался оставаться с Нильсеном. Пусть тот плывет куда хочет – но без него. Мало того что швед пялится на Мэгги, так он еще и на самого Лайта смотрит очень странно. Лайт чувствовал себя с Эли не в своей тарелке.
Когда супруги добрались до лагеря, все уже перебрались в лодку. Эли лежал на матрасе, а Поль стоял рядом с ним на коленях. Француз был мрачнее тучи.
Крюгер сидел на берегу, прислонившись спиной к дереву. В руках у него была кружка, а рядом стоял бочонок с виски.
Лайт привязал каноэ к плоскодонке, и они с Мэгги перебрались на борт.
– Что случилось с Эли? Поль поднял голову:
– Кочерыжка! Наконец-то вы вернулись! Эли весь горит. Кажется, у него лихорадка.
– Когда мы уходили, с ним было все в порядке.
Дешанель чертыхнулся и начал сыпать что-то по-французски.
– Говори по-английски! – одернул его Лайт. – Мэгги тебя не понимает.
– Прости. Я так… встревожен.
Лайт опустился на колени, потрогал Эли лоб, потом просунул ладонь ему под рубашку.
– Такой жар ему мозги спалит. Надо его охладить.
Сняв ведро с крюка на стене надстройки, Лайт набрал воды из реки, облил Нильсена с ног до головы и опять пошел за водой.
– Может, намочить рубашку и обмотать ему голову? Или не надо?
Поль хмурился. Он понимал, что бессилен помочь другу, и это терзало его. Нильсен начал метаться. Он что-то бормотал, от кого-то отмахивался. Внезапно Эли открыл глаза, приподнялся и толкнул Мэгги. Та чуть не упала.
– Мадам, – заговорил Поль, – простите его… он не узнал… он не хотел…
– Знаю. Придерживай ему ногу, чтобы он не разбередил рану.
– Фрейлейн! – У Крюгера заплетался язык. – Он шкоро помереть! Кто токта путет клафный?
Мэгги разозлилась:
– Придержи свой мерзкий язык, ты… лысый… черт!
Немец захохотал:
– Люплю шенщин с оконьком!
– Не обращай на него внимания, крошка, – тихо проговорил Лайт. – Лучше перевяжи ногу Эли. А то я ему повязку намочил.
– Я разотру гоншей, как это делала мадам, – предложил Поль.
Француз быстро сделал порошок. Мэгги добавила в него немного воды и наложила густую жижу на опухшую и покрасневшую рану. Потом она достала из вьюка одну из тряпочек, которые дала ей мать на время месячных. Обматывая ногу больного, Мэгги вдруг вспомнила, что женские дела у нее закончились незадолго до отъезда из дома и больше не приходили.
Может, у нее в животе уже растет ребеночек?
Мэгги стала искать взглядом мужа. И как только увидела его, сердце ее затрепетало от воспоминаний. Что они делали вдвоем! Как нежны были ласки мужа! Как сладки его поцелуи! Как жаркая плоть уходила в нее и горячий удар его семени пробуждал в ней всплеск мягкого наслаждения!
Мэгги покраснела и опустила голову, чтобы никто не увидел ее лица. Мать говорила ей, что мужчина может делать на супружеском ложе все что пожелает, но ни словом не обмолвилась, как это приятно женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73