конечно, ведь у месье водились денежки. Эта же банда уже выкрала однажды Шерифа из больницы, кстати, при содействии того же Серфинга, их рук дело – главаря с оттяпанным ухом и его молодцов.– Так как он ничего не смог вытянуть из Шерифа, ему приказали отправить его на тот свет сегодня ночью. Так?Последний вопрос относился к Серфингу.– Так или нет? Серфинг кивнул.– И знаешь еще что, Бен?Сейчас узнаю.– После того, как он разделал бы Шерифа, наш добрый доктор собирался заложить нас легавым, свалив все на нас. Мило, правда? Шурин, называется!Я подумал о Лауне и тут же услышал голос Серфинга, знакомый до боли, до отвращения. Боже мой, что за ответ… Вечный и неизменный ответ всех сволочей на свете, не важно, в форме они или в штатском:– Мне приказали.– А я – животное, – ответил Симон, – и подчиняюсь только собственным инстинктам.И Симоновы инстинкты проредили на полдюжины зубов забор во рту Серфинга.Тут дверь моей комнаты распахнулась.– Прекрати, Симон!Это был Хадуш. Симон остановился. Хадуш обратился ко мне, подводя итог:– Так и выходит, Бенжамен. Когда в медицине не все ясно, нужно приглядеться к врачам.Наступила пауза. Потом он спросил:– Ладно. Что теперь будем делать?Теперь следовало оставить эти игрушки. Теперь предстояло положиться на справедливость законов. Теперь мы должны были поставить в известность полицейских, выдать им этого убийцу и вернуть им их американского коллегу. Вот, что мы должны были сделать и что я ответил на заданный вопрос.Но иногда сама судьба противится лучшим намерениям.На этот раз судьба предстала перед нами в обличии Лауны, которая возникла на пороге комнаты с именем любовника на устах, выпустив коготки, и в один миг оказалась в объятиях ненаглядного Серфинга.Серфинг, недолго думая, схватил ее за шею, зажав в распоре локтя и приставив острое лезвие скальпеля к стучащей аорте.Все это произошло так быстро, в полной неразберихе, что я и слова не успел вымолвить.– Фот фто я фейфаш фделаю, – промямлил Серфинг, кое-как управляясь с остатком зубов. – Фейфаш я фыйфу фмеффе ф эфой ифиошкой, и ефли хошь офин иф фаф шфинефя ф меффа, я ее приконшу.Такова была его программа выживания.Но все случилось еще быстрее.Выстрел грянул прежде, чем я заметил револьвер 11,43 в руке Симона. Однако все уже было кончено: Араб держал в руке дымящийся ствол, а то, что осталось от Серфинга, осело к ногам Лауны. 5ВОСКРЕШЕНИЕ Лауна была слишком занята здоровьем Шерифа, чтобы упиваться собственным горем. Это черта истинно сильных духом: печали и радости для них – лишь скобки в писании долга. Оставим.Нужно было опять подключить Шерифа к системе питания и оценить размеры нанесенного ущерба. Всю эту ночь Лауна выполняла работу лаборантки. Анализ крови показал неимоверное скопление токсических веществ, впрыснутых в тайники ньюйоркца. Серфинг также постарался и над ребрами. Шериф еле дышал.– Ну и настрадался же он, должно быть!Да. И жертва не хотела более ни капли страданий. На этот раз мученик серьезно решил сняться с якоря.– Сейчас счет пошел на часы.Лауна произнесла эту пророческую фразу на следующий день, ровно в полдень, стоя над Шерифом, жизнь которого держалась на волоске.– Если бы не эта история, я бы его спасла, Бен! Он уже был спасен!Бедная Лауна, сразу два предательства: ее любви и ее искусства… Трудно сказать, которое из двух она переживала тяжелее.– А, знаешь, ведь он был крепкий малый. Она говорила о нем уже в прошедшем.– И сильной души человек.– Может, предупредить рабби Разона?– Думаю, да.Рабби Разон явился со своим святым писанием. Когда мы ему сообщили о той неблаговидной роли, какую сыграл в этом Серфинг, он лишь ответил:– Huerco malo! Извини, Лауна, но он мне сразу не понравился, этот guevo de rana…И перевел для маленьких:– Нет, он мне совсем не нравился, это жабье отродье…Жереми, Тереза и Клара убирали комнату цветами, готовясь к приему Бельвиля. Они решили провожать Шерифа в последний путь в атмосфере праздника. Пришпиленные к потолку ленты с прощальными надписями покрывали славой небесный свод над его одром. Ждали в первую очередь племя Бен Тайеба, но еще и делегацию китайцев и евреев квартала, а также всех латиноамериканцев, какие изъявят желание прийти. Долговязый Мо привел всю Западную Африку. За ними увязались пара-тройка американцев, часто захаживавших в ресторанчик «На мели», тот, что на улице Анвьерж. Нужно было сделать так, чтобы этого одинокого человека проводило как можно больше народа. Такова была воля Жереми. И чтобы женщины рыдали в голос. И чтобы рвали на себе волосы. Словом, чтобы было лучше, чем на похоронах национального героя, настоящее погребение планетарного масштаба.– Как если бы мы хоронили его в центре Земли.Жереми возложил на голову Шерифу миртовый венок.Комнату заволокло туманом ладана.– Я могу начинать? – спросил рабби Разон.Да, уже можно было. Все было чинно, своим порядком, как на земле, так и на небе.Но он не начал.В этот самый момент в дверном проеме появился ангел. Прозрачный, молочно-белый, он застыл под взглядами всех присутствующих. Это был один из тех ангелов, каких мы обычно видим на витражах: пышных, белокожих, с лицом, светящимся небесным спокойствием и безразличием.Это была мама.Она прошла к умирающему сквозь благоговейную тишину. Казалось, она не касается ступнями пола. Она приковывала взгляды и проникала в умы. Когда она склонилась над челом умирающего, все, мужчины и женщины, почувствовали жар ее дыхания на своих устах.– Этот человек еще не умер, – произнесла она наконец.Потом скомандовала:– Положите его в мою постель.И исчезла, так же как появилась.Пришлось выждать, пока рассеется зачарованность, чтобы рабби Разон мог дать зеленый свет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15