В ее присутствии они удалили передатчики и оставили их у себя в качестве вещественных доказательств. Они объяснили, каким образом вошел Нэнс, и несколько раз прошлись насчет отсутствия всяких мер предосторожности в ее офисе. Она ответила, что ее этот вопрос никогда не волновал. В офисе нет никаких ценностей.
Реджи проверила папки с делами, вроде все было в порядке. Папка с делом Марка Свея находилась дома, в портфеле, она предпочитала иметь ее при себе. Клинт исследовал свой стол и заявил, что, возможно, Нэнс интересовался бумагами в его столе. Но, поскольку в столе у Клинта большого порядка не было, он не мог этого утверждать с уверенностью.
Было ясно, что полиция знала заранее о визите Нэнса, но они не объяснили, откуда у них эта информация. Они облегчили ему попадание в здание – незапертые двери, отсутствие охраны и т.д. – и поставили десяток людей следить за ним. В данный момент он под стражей, но пока молчит. Один из полицейских отвел ее в сторону и по секрету шепотом сообщил ей, что Нэнс связан с Гронком, Боно и Пирини. Последних двух они так и не нашли. Из гостиницы они уехали. Гронк находится в Новом Орлеане, и за ним установлено наблюдение.
Нэнсу дадут пару лет, может, больше. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы его приговорили к смертной казни.
Постепенно все полицейские ушли. Около трех часов ночи они с Клинтом остались одни в конторе, сознавая, что к ним влез профессионал, человек, нанятый убийцами. Он собирал информацию, возможно, для будущих убийств. Ей стало не по себе, и они с Клинтом ушли сразу же за полицейскими и зашли в кафе в центре города.
Так что после такого напряженного дня ей удалось поспать всего три часа, и теперь она пила кофе и смотрела, как розовеет небо на востоке. Она думала о Марке, вспоминала, как он появился у нее в офисе каких-то два дня назад, в среду, весь промокший и до смерти перепуганный, и рассказал ей, что ему угрожал человек со складным ножом. Этот человек, огромный и страшный, махал ножом и показал ему фотографию семьи Свеев. Она с ужасом слушала, как маленький, трясущийся ребенок описывает этот нож. Страшно было даже просто слушать, хоть случилось это с другим. Напрямую ее это тогда не касалось. Не ей грозили ножом.
Но то случилось в среду, а сегодня пятница, и бандиты ворвались к ней, и для нее все стало гораздо страшней. Ее маленький клиент находится в надежной тюрьме, где не так уж и плохо и полно охранников, только крикни, а она сидит тут в темноте и думает о Боно и Пирини или еще о ком-то, кто может в этой темноте скрываться.
Машина без опознавательных знаков, которую не было видно из дома мамаши Лав, стояла неподалеку, вниз по улице. В ней сидели два агента ФБР. Реджи согласилась на это сама.
Она представила себе номер в гостинице, клубы сигаретного дыма до потолка, пустые бутылки из-под пива, валяющиеся на полу, задернутые занавески и маленькую группу скверно одетых мафиози, собравшихся вокруг стола в слушающих магнитофонную запись ее бесед с клиентами, доктором Левином, мамашей Лав, ее болтовню о всяких личных делах. Гангстерам по большей части скучно, но иногда кто-нибудь хихикнет или хмыкнет.
Марк ей в контору никогда не звонил, так что устанавливать там подслушивающие устройства было просто смешно. Эти люди определенно полагали: Марк знает о Бойетте, и он и его адвокат такие придурки, что обсуждают эту тему по телефону.
На кухне зазвонил телефон. Реджи вздрогнула. Взглянула на часы – двадцать минут седьмого. Никто в такое время не звонит, значит, что-то случилось. Она вошла в кухню и сияла трубку на четвертом звонке.
– Слушаю.
Звонил Гарри Рузвельт.
– Доброе утро, Реджи. Прости, что разбудил.
– Я уже не спала.
– Ты газету видела?
– Нет. А что там? – Сердце у нее упало.
– На первой полосе две большие фотографии Марка, одна – когда его выводят из больницы после ареста, там так сказано, а вторая – когда он вчера выходил из здания суда, с двух сторон у него полицейские. Статью написал Слик Мюллер, он про слушание знает все. На этот раз в порядке исключения он излагает факты правильно. Он говорит, что Марк отказался отвечать на мои вопросы о том, знает ли он о Бойетте и тому подобное, и что я обвинил его в оскорблении суда и отправил в тюрьму. Я там у него настоящий Гитлер.
– Но откуда он узнал?
– Ссылается на неизвестные источники.
Она в уме перебирала всех, кто находился в тот день в зале суда.
– Может, Финк?
– Сомневаюсь. Он ничего не выигрывает от такой утечки, а риск слишком велик. Тут работал кто-то поглупее.
– Потому я и назвала Финка.
– Один-ноль в твою пользу, но я не думаю, чтобы это был юрист. Я собираюсь послать сегодня мистеру Мюллеру повестку и потребовать, чтобы он явился в суд в полдень. Заставлю его назвать мне осведомителя или брошу его в тюрьму за оскорбление суда.
– Замечательная мысль.
– Это много времени не займет. Потом мы сразу начнем слушание по делу Марка. Договорились?
– Конечно, Гарри. Да, мне надо вам кое-что рассказать. У меня сегодня была длинная ночь.
– Я слушаю, – откликнулся он. Реджи быстро рассказала ему о событиях в офисе, сделав упор на Боно и Пирини и на то, что их не удалось обнаружить.
– Милосердный Боже, – воскликнул он. – Эти люди сошли с ума.
– И они опасны.
– Ты боишься?
– Конечно, боюсь. Ко мне залезли, Гарри, и ужасно страшно знать, что за тобой следят.
Гарри долго молчал.
– Реджи, я не собираюсь отпускать Марка ни при каких обстоятельствах, по крайней мере сегодня. Посмотрим, что произойдет в выходные. Там, где он сейчас, он в большей безопасности.
– Согласна.
– С матерью говорила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143