– Нет.
– Мамаша Лав – мать Реджи. Они живут вместе, и она обожает кормить детей, с которыми Реджи работает. Она печет обалденные пирожки, делает очень вкусную вермишель со шпинатом и другие итальянские блюда. Всем нравится.
Марку, просуществовавшему два дня на плюшках и желе, идея горячей домашней пищи, сдобренной сыром, показалась удивительно соблазнительной.
– А как вы думаете, когда я смогу встретиться с мамашей Лав?
– Не знаю. Реджи обычно приглашает большинство своих клиентов домой, особенно самых маленьких.
– А у нее есть дети?
– Двое, но они уже выросли и живут далеко отсюда.
– А где живет мамаша Лав?
– В центре города, недалеко отсюда. У нее свой собственный старый дом, он у нее уже много лет. Собственно, Реджи в этом доме выросла.
Зазвонил телефон. Клинт принял сообщение и вернулся к своей машинке. Марк внимательно наблюдал.
– А как вы научились так быстро печатать?
Стук прекратился, Клинт медленно повернулся, посмотрел на Марка и, улыбнувшись, сказал:
– В средней школе. У меня учительница была, как сержант по военной подготовке. Мы ее ненавидели, но она нас научила. А ты умеешь печатать?
– Немного. Я в школе три года посещал компьютерный класс.
– У нас тоже есть такая штука, – Клинт показал на компьютер рядом со своей пашущей машинкой.
Марк посмотрел, но впечатления на него это не произвело. Подумаешь, у всех есть компьютеры.
– Ну и как же вы стали секретарем?
– Я ничего заранее не планировал. Когда Реджи закончила юридический колледж, она не захотела ни на кого работать и открыла эту контору. Приблизительно четыре года тому назад. Ей нужен был секретарь, и я предложил свои услуги. А ты что, раньше не видел мужчину-секретаря?
– Нет. И не знал, что мужчины могут быть секретарями. А платят хорошо?
– Нормально. – Клинт хмыкнул. – Если у Реджи удачный месяц, то и у меня удачный месяц. Мы с ней вроде партнеров.
– А она много зарабатывает?
– Не очень. Ей не нужно много денег. Несколько лет назад она была замужем за врачом, у них был большой дом и много денег. Все пошло к черту, и она считает, что по большей части из-за денег. Может, она тебе об этом расскажет. Она всегда о себе честно рассказывает.
– Она – адвокат и не хочет денег?
– Необычно, верно?
– Еще как. В смысле, я видел кучу передач по телеку про адвокатов, так они только о деньгах и говорят. О сексе и деньгах.
Снова зазвонил телефон. Это был судья, и Клинт очень любезно говорил с ним минут пять. Потом повесил трубку и повернулся к машинке. Не успел он набрать скорость, как Марк спросил:
– Кто эта женщина, там, в офисе?
Клинт остановился, посмотрел на клавиатуру и медленно повернулся. Стул под ним заскрипел. Он слегка улыбнулся.
– Там, с Реджи?
– Ага.
– Норма Трэш.
– А какая у нее проблема?
– У нее их на самом деле целая куча. Она сейчас в процессе. Очень неприятный развод. Муж у нее – настоящей ублюдок.
Марку стало интересно, как много Клинт знает.
– Он ее бил?
– Не думаю, – ответил Клинт медленно.
– А у них есть дети?
– Двое. Я не очень-то могу об этом говорить. Сам понимаешь, конфиденциальность.
– Ага, я знаю. Но вы, наверное, знаете все, ведь вы печатаете и все такое.
– Я знаю большую часть того, что происходит. Но Реджи всего мне не рассказывает. К примеру, я понятия не имею, что ты ей рассказал. Полагаю, это очень серьезно, но она держит все при себе. Я читал газеты, видел агентов ФБР и мистера Фолтригга, но деталей я не знаю.
Именно это Марк и хотел услышать.
– Вы знаете Роберта Хэкстроу? Его еще Хэк называют.
– Он что, адвокат?
– Ага. Он мою маму представлял во время развода пару лет назад. Он просто слабоумный.
– Тебе не понравился ее адвокат?
– Я этого Хэка ненавидел. Он с нами ужасно обращался. Мы приходили в контору и ждали по два часа. Затем он беседовал с нами десять минут, говорил, что очень торопится, что должен быть в суде, такой он незаменимый. Я пытался убедить маму сменить адвоката, но ей было не до этого.
– А суд был?
– Ага. Мой бывший папаша считал, что ему должны присудить одного ребенка, ему было наплевать, кого, хотя он предпочитал Рикки, потому что знал, что я его ненавижу, так он нанял адвоката, и два дня мои мать и отец поливали друг друга грязью в суде. Старались доказать, что другой не годится в родители. Хэк в суде выглядел полным дураком, но адвокат моего бывшего папаши оказался еще хуже. Судья ненавидел и того и другого и сказал, что он не собирается разъединять нас с Рикки. Он меня спросил, хочу ли я дать свидетельские показания. Это пришло ему в голову во время ленча на второй день суда. Я посоветовался с Хэком, но он стал умничать, заявил, что я слишком мал и туп, чтобы давать показания.
– Но ты их все же давал.
– Ага. В течение трех часов.
– Ну и как?
– Я вообще удачно выступил. Рассказал, как он ее бил, про синяки, про шрамы. Сказал, что я его ненавижу. Судья чуть не заплакал.
– И получилось?
– Ага. Отец хотел, чтобы ему дали разрешение нас навещать, так я долго уговаривал судью, что после суда у меня не будет никакого желания видеть этого человека. И что Рикки его боится. Ну и судья не только не разрешил ему посещения, но и велел держаться от нас подальше.
– Ты его с тех пор видел?
– Нет. Но когда-нибудь мы с ним встретимся. Когда мы с Рикки вырастем, мы его где-нибудь поймаем и изобьем до полусмерти. Синяк за синяк. Шрам за шрам. Мы об этом все время говорим.
Клинту уже не казалась скучной эта болтовня. Он ловил каждое слово. Как спокойно мальчишка рассказывает о своих планах избить отца!
– Ты можешь попасть в тюрьму.
– Его же не посадили, когда он нас колотил. Его не бросили в тюрьму, когда он раздел маму догола и вышвырнул на улицу, всю в крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143