А сами встретим их на стенах. Дней через десять попытаетесь выбраться, может, к тому времени в долине станет спокойно, какой им смысл караулить после. Дракону скажи, чтобы уходил.
– Да не может он, – с досадой сказала я. – Разве бы тут сидел. Проклятая баллиста…
– Плохо.
В наш разговор вдруг вмешался мысленный призыв дракона:
"Иди сюда, ты мне нужна!"
– Ой, Нож, меня дракон, кажется, зовет! Я узнаю, в чем дело, и к палатке подойду! – сказала я.
– Поторопись, – взял мой арбалет и продолжил стрельбу Нож.
Дракон выбрался из-под стены и сидел в центре двора, сворачивая и разворачивая хвост.
– Вы не доживете до вечера, – раздраженно сообщил он. – Баланс сил не в вашу пользу.
– Ты открыл мне глаза, – не менее раздраженно отозвалась я. – Вывел меня из тьмы неведения. Я могу вернуться на стену?
Дракон проигнорировал мои слова и коротко сказал:
– Садись на спину. За крылья.
– Я не полечу! – завопила я.
– Пока я не могу лететь, я тебе уже объяснял. Будешь помогать. Поторопись.
И этот поторопись… С ума сойти! Забравшись дракону на спину, я кое-как примостилась там, вцепившись в него руками, ногами и хвостом.
– Держись.
Дракон полез на надгробную грядку.
Взобравшись на ее полированную вершину, он расправил раненое крыло, а затем сложил его каким-то болезненным изломом, но так, что его пробитый край оказался рядом со мной.
– Держи заплату, чтобы не отвалилась.
Прижав ладонями заплатки на дыре в крыле, левая ладонь снизу, правая – сверху, я замерла, так пока и не понимая, что он задумал.
Дракон повернулся к воротам, за которыми уже совсем в опасной близости находился таран, напрягся, я почувствовала, как горячо стало моим ногам и хвосту, и с усилием изрыгнул длинную струю пламени.
– Держи заплаты, иначе я не могу, – еще раз попросил он.
"Почему же он очень горячий? – вертелось у меня в голове. – Когда рушили Пряжку такого не было…"
Впрочем, горячо стало не только мне.
Я видела, что наши лежат на стене ничком, накинув куртки на головы, а над ними опасно низко бьет струя почти белого пламени. Самые расторопные спрыгивают вниз.
На пыльной дороге полыхал таран, разбегались от него горящие люди, катались по земле, стараясь сбить пламя. Ни на секунду не прерывая огня, дракон начал поворачиваться кругом, выжигая окрестности гробницы. Я изо всех сил сжимала ладони, душой веря, что, если пропущу хоть щелочку к его ране, огонь прекратится.
Надгробная насыпь была на две трети выше окружающей двор стены, поэтому с ее вершины дракон испепелял все вокруг, оставляя очень небольшую нетронутую зону перед стеной, до которой добраться еще никто из нападающих не успел.
Да и вообще, желание штурмовать гробницу Молниеносного, во всяком случае сегодня, у них исчезло напрочь.
Осаждающие откатились за холмы.
Дракон сделал еще один полный круг и прекратил поливать пламенем Долину Ушедших. Раскаленный воздух стал понемногу остывать.
Дракон молчал.
В смысле, что молчал мысленно, не отзываясь на мои встревоженные вопросы.
Я сидела, так и сжимая его крыло, не зная, можно ли его отпускать, или ни в коем случае нельзя.
Да и что вообще делают в таких случаях?
Дракон потихоньку остывал. Даже цвет его поменялся – ликующий золотой словно подернулся белой золой.
Сверху мне было видно, как потихоньку оживают наши, я даже расслышала в наступившей над долиной тишине, как кто-то в палатке сказал: "Нужна мазь от ожогов". И я подумала, что все нормальные люди будут сейчас мазать головы и спины, а мне, похоже, придется лечить волдыри на попе и внутренней поверхности бедер. И ходить я буду в раскоряку, вот забавно…
Прошло, наверное, миллион лет, но я наконец услышала:
– Спасибо. Можешь отпустить крыло и слезть.
Я разжала руки.
Дракон бесконечно усталым движением попытался сложить крыло. Получилось со второго раза. Он вздохнул, как-то обмяк, вытянул шею и положил голову на плиты, закрыв глаза.
Я слезла с его спины, ощупала свой хвост – он был, как ни странно, в полном порядке и паленым от него не пахло.
– Иди к своим, – тихо сказал дракон.
– Успею, – отозвалась я и села на плиты рядом с его головой, блаженно вытянув ноги.
Наши сейчас вместе и, конечно, будут мне очень рады, но там и без меня не горестно, а здесь, на верхушке гробницы, золотой дракон лежал какой-то совершенно бесприютный и чужой всем.
Это был непорядок, потому что это было неправдой.
Он мне был нужен, а это уже кое-что.
Глава тридцать седьмая
ХОРОШО СИДЕТЬ…
Хорошо сидеть, когда тихо, спокойно и солнце светит. Мы так всех перепугали, что они даже онагры снова не запустили, не стали нас обкидывать.
Потихоньку дракон отошел и снова зазолотился.
– Ну как ты? – спросила я, увидев, что он открыл глаза. Дракон уселся в своей обычной горделивой позе, скосил блестящий глаз.
– Лучше, чем я мог предполагать. Но так плохо мне еще никогда в жизни не было.
– Даже когда вас усыпили?
– Даже тогда.
– Странно, я думала, поливать всех пламенем для вас, драконов, дело обычное, – заметила я.
– Обычное в обычных условиях. Эта дыра в крыле сама по себе ничтожна, но она нарушила мою целостность. А без этого ни летать, ни полыхать огнем дракон не может.
– Но ты же смог?
– И еще неизвестно, как это мне аукнется.
– Вы тоже аукаете? – удивилась я.
– Что мы делаем? – с подозрением переспросил дракон.
– Ну, кричите "ау", чтобы эхо откликнулось.
– Нет. Сколько раз тебе сообщать, что не я это говорю, а ты воспринимаешь мою информацию и облекаешь в наиболее удобную для себя форму. Это твой предохранительный клапан. Чтобы не сойти с ума от общения с драконом.
– Ну хорошо, я предохраняюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80