Книги торжественно сверкают с
воими корешками. Я стараюсь не глядеть в их сторону. Большинство из них я т
ак никогда до смерти и не прочту. Моя задача прожить дольше Саломеи. Я ведь
привык к трудностям, у меня крестьянская закваска, а ей одной не справить
ся.
Дверь в ее комнату отворена. Внутри, как в колодце, темно и страшно, чуть по
сверкивает лакированный бок пианино, светом из коридора чуть подсвечен
краешек ковра. Её кровать стоит за книжным шкафом, перегораживающим комн
ату поперек. У нее все свое: любимые свои книги, телевизионные кассеты с лю
бимыми фильмами. Она живет почти в виртуальном мире, и я иногда ей завидую
. Я не вхожу в комнату, а поворачиваю в другой, короткий коридор и мимо: с одн
ой стороны дверь в туалет и уборную, а с другой огромный встроенный шкаф с
одеждой Ц прохожу на кухню. В квартире слишком много вещей Ц одежды, кни
г, посуды, мебели.
Я зажигаю верхний свет. Жужжат, помаргивая зелеными огоньками, два белых
чудовища Ц один холодильник, новый, импортный, и старый, еще советский, но
работающий довольно надежно, морозильник. Еще один большой холодильник
стоит в комнате у Саломеи. На кухне есть также посудомоечная машина, кото
рой пользуются, когда два или три раза в году бывают гости и когда на месяц
, летом, отключают горячую воду. Посуду мою я сам или иногда, когда приходи
т гулять с собакой вечером, аспирант Толик. Иногда днем, когда у нее находя
тся силы, моет посуду за собой или после готовки и сама Саломея, но делает
она это плохо, не ставит тарелки в сушилку, а складывает их горкой, одна на
другую, прямо здесь же на кухонном столе, расположенном между мойкой и га
зовой плитой. Один глаз у нее почти не видит, посуда остается сальной, и я, п
риходя с работы, всегда мою эту посуду заново импортными моющими средств
ами.
В электрический чайник Ц «тефаль» Ц я наливаю воды из кувшина-фильтра,
доливаю резервуар в фильтре водой из-под крана Ц я стараюсь всё подгото
вить заранее, чтобы потом не метаться, если вследствие каких-либо причин
всё не пойдет по своим рельсам. Теперь я включаю чайник, зажигается красн
ый огонек.
Я все время оттягиваю ту минуту, потому что каждый раз боюсь. Но и Саломея
боится того же. Несколько раз я наблюдал, как ночью, не зажигая света, в пол
ной темноте Ц это были дни, когда я болел и плохо себя чувствовал Ц заход
ила в мою комнату и прислушивалась: жив ли я, дышу ли. Я, просыпаюсь, спрашив
аю у нее:
Ц Ты что?
У нее был всегда один и тот же ответ:
Ц Я пришла погладить собаку.
Мы следим друг за другом, словно два старых пса, приглядывают, ревнуя, друг
за другом: кому из них первому хозяин прикажет перепрыгнуть через барье
р.
Осторожно, на цыпочках я вхожу в темный проём комнаты Саломеи. Мне здесь в
сё очень хорошо известно. Свет падает из-за моей спины из коридора. На пиа
нино выстроились в ряд куклы, бронзовые и деревянные фигурки, которые Са
ломея напривозила отовсюду со всего мира, пока не была больна. Впереди за
пианино, справа Ц старый трельяж, весь засыпанный коробочками с лекарст
вами и пус-тыми облатками. Чуть светится задернутое шторами окно: это еще
ночной фонарь проблескивает через складки. Саломея лежит на бо-ку, отвер
нувшись к стене. Левое плечо в темном халате Ц значит вставала ночью Ц п
риподнято над одеялом. Я вслушиваюсь, боясь каждое утро только одного Ц
не услышать легкого, как взмах крыла бабочки, дыханья. Иногда, когда у меня
из-за давления ухудшается слух, я не слышу тихих и невесомых вздохов, тог
да Ц я уже привык не пугаться и не паниковать Ц я подвожу свою руку к ее п
лечу или шее. Плечо теплое.
Я готовлюсь к этому моменту и содрогаюсь оттого, что когда-нибудь мои пал
ьцы не нащупают исходящее от тела Соломеи тепло. Или она как-нибудь ночью
не услышит моего дыхания?
Утро началось. У Пастернака есть хорошая фраза: «Утро знало меня лишь в ли
цо…»
К этому времени подходит время пить оставшиеся лекарства. Но чайник уже
закипает. Перед следующей порцией аэрозоля лучше выпить стакан горячей
воды или стакан чая. Я пью чай с молоком, как англичанин. Молоко тоже подог
реваю Ц треть стакана, включая микроволновку на отметке «напитки». Горя
чий чай дополнительно стимулирует легкие, теперь перед тем, как вывести
во двор собаку, надо сделать еще два вдоха над ингалятором Ц не лучшее ле
карство, но что же поделаешь, надо жить.
Собака уже давно, распластавшись на все четыре лапы и положив умную голо
ву на пол, лежит возле входной двери. Она терпит и ожидает, мы все чего-то те
рпим и ожидаем. Я надеваю куртку, наматываю на шею шарф и снимаю с крючка м
еталлический строгий ошейник и металлический поводок. Собака большая и
считается Ц очень опасная, ротвеллер, но это не совсем так. Она задирает т
олько небольших собачек, от этого её и следует уберечь. Но что касается бо
льших собак, то наша собака Роза старается, идя рядом со мною на поводке, и
х не замечать. Я, дескать, совсем не такая. Как уже было сказано, Роза задира
ет только мелких собачек. Один раз, сорвавшись с цепочки, вернее выдернув
резким рывком поводок из моих рук, она потрепала соседскую чау-чау. Ее хоз
яин позже пришел ко мне со счетами из ветеринарной лечебницы.
Роза обладает мирным характером, она перерожденка и, несмотря на свою по
роду, в домашних условиях ведет себя как кошка. Она всех впускает в кварти
ру, любого выпускает, за кусочек колбаски или корочку хлеба готова прода
ть хозяина и с кем угодно готова идти гулять. Гуляние Ц ее страсть, здесь
она звереет, изо всех сил тянет за поводок к лифту, а потом за поводок же к в
ыходной двери из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86