Тебе не придется ничего делать. Моя мама и сестры окружат тебя заботой и вниманием.
— А отец? Он не будет возражать против объединения медового месяца с решением деловых проблем?
— Отец умер четыре года назад.
— Извини.
— Ничего, — ответил он. — Откуда тебе было знать.
— Вот что пугает меня больше всего. Ты выяснил некоторые подробности относительно меня.
Но я ничего не знаю ни о тебе, ни о членах твоей семьи, ну разве только то, что они выращивают какой-то экзотический цитрусовый — бергамот.
— Правильно. Следовательно, ты не так уж мало знаешь.
— Нет, мало! Я не узнаю бергамот, даже если он выпрыгнет из кустов и укусит меня.
— Апельсин бергамота выделяется из общего ряда фруктов. Ты быстро научишься их узнавать.
— Бергамот… — Откинувшись на спину, она перекатывала слово во рту, стараясь сымитировать раскатистое "р" Бенедикта. — Ты так завлекательно рассказываешь.
— Это выдающийся фрукт.
— Я помню, ты рассказывал, что он используется для создания наиболее дорогих ароматов, а также и в фармацевтической промышленности. Он еще и съедобен?
— В натуральном виде нет. Но добавляется во многие напитки, чай, варенья.
— Значит, у твоей семьи крупный бизнес.
— На жизнь хватает.
Касси метнула на него быстрый взгляд. Солнце, просачивающееся через сплетенные ветви, окрасило ее кожу золотистым цветом, напомнив ему драгоценные украшения с сапфирами, что создают ювелиры у него на родине. При других обстоятельствах он обязательно сказал бы ей, как она привлекательна.
— Я не спрашиваю, сколько ты стоишь, Бенедикт, если ты об этом подумал, — продолжала она. — «Ариэль» — процветающая фирма, и я могу себе позволить одна поднимать ребенка. Так что если ты думаешь, что я выхожу за тебя из-за денег ..
— Ничего подобного мне и в голову не проходило. Мы вступаем в брак потому, что так лучше для ребенка.
Она снова села, взяла кисть винограда.
— С условием, что не разочаруемся со временем!
— Assolutamente ! He хочешь немного сыра к фруктам?
— А знаешь, хочу, — удивленно ответила она.
Слегка похлопала себе по животу. — Похоже, свежий воздух привел мой желудок в норму.
— Или сознание того, что будущее постепенно проясняется.
— Могу признаться, мысль войти в большую семью меня воодушевляет. После маминого ухода я часто чувствую себя одиноко. — Подвинувшись, она освободила ему место на пиджаке рядом с собой. — Расскажи мне еще о сестрах. Они старше или моложе тебя?
— Бианка моя ровесница — ничего удивительного, потому что мы двойняшки, — замужем, двое детей. Мальчику, Стефано, семь, а девочке, Пие, три. Ее муж, Энрико, юрист, занимается юридическими вопросами фирмы, а также организует деятельность миланского филиала. У нас несколько виноградников в Ломбардии. Франческе двадцать пять, она пока не замужем. Работает с матерью в Калабрии — административные дела, ведение бухгалтерских книг и тому подобное. У нас около семидесяти наемных работников в Калабрии и еще порядка тридцати в Милане.
— Ты уверен, что в такой занятой семье найдется место для меня?
— Они будут счастливы принять тебя в свое лоно, сага, — сказал он, надеясь, что говорит правду. Каждая итальянская мать хочет, чтобы сын подарил ей одного-двоих bambino .
— Прямо сейчас могу предложить только одного, если осилю, конечно. — Она скорчила очаровательную гримасу, сморщив носик, и взглянула на золотые часики, пришпиленные к отвороту пиджака. — Между прочим, через двадцать минут у меня клиент.
— Я провожу тебя до офиса.
Не пререкаясь, как непременно сделала бы раньше, она собрала остатки трапезы в сумку, стряхнула прилипшие травинки с пиджака и протянула его Бенедикту.
— Я рада, что пришла сюда. Место чудное, и есть что-то успокаивающее в звуках падающей воды.
— В моем доме на Сицилии, — сказал он, подойдя поближе и обняв ее за талию, — и днем и ночью слышны звуки прибоя, набегающего на берег. Тебя будет убаюкивать серебристый лунный свет, от которого по земле тянутся длинные тени, а будить яркий солнечный, смешанный с запахами вербены и розмарина с жасмином.
Она прижалась к нему, позволив ему положить подбородок ей на макушку.
— Звучит идиллически. Можешь ты обещать, что и брак будет таким?
— Нет, сага, — пробормотал он, поворачивая ее к себе. — Самое большее, что я могу обещать, что приложу все усилия для этого. Мы неизбежно будем попадать в шторма, но после обязательно будет штиль. И много, много раз будут нас волновать страсти другого толка.
— Какие же, — спросила она, лукаво взглянув на него из-под ресниц.
— Те, которые словами описать довольно сложно.
Он поцеловал ее. Сделал то, о чем мечтал с того момента, как увидел ее выходящей из лифта.
Поцеловал долгим поцелуем, от которого ее рот смягчился под его губами и кровь расплавленной лавой загорелась в жилах.
Ему хотелось погладить ее живот, где расцветала новая жизнь. Его семя, его ребенок…
Она не могла не ощутить его возбуждения. Но не отпрянула назад. Наоборот, обвила его шею руками, прижалась ближе и нетвердо прошептала:
— О, вот ты о чем!
— Да, об этом, — подтвердил он, — но сейчас был лишь пробный заход и, если ты согласна, будет продолжение.
Она прерывисто вздохнула.
— Внезапно мне стало жаль, что в конторе меня ожидает клиент.
— Это и хорошо, — ответил он. — Следующий раз мы будем заниматься любовью за закрытыми дверями, а не в публичном месте.
Она кивнула и жестом жены или любовницы стерла крохотное пятнышко в уголке его рта.
— Губная помада, — пояснила она.
В молчании они возвращались по шумной улице.
— Полагаю, что нет смысла мне просить тебя не переутомляться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40