Огромный диван со множеством подушек был покрыт красным чехлом. Большой ковер добавлял цвета и уюта деревянному полу с широкими половицами. Одна стена была полностью увешана рисунками Кайлы, другая фотографиями.
Больше всего Оливии понравилась фотография в старинной рамке, стоявшая на пианино. Зак и шестилетняя Кайла взбираются на гору. На Кайле были крохотные альпинистские ботинки, в руках она держала веревку, а на губах у нее играла задорная улыбка. Зак выглядел счастливым. Интересно, кто их сфотографировал?
В глаза сразу бросался тот факт, что на всех фотографиях были изображены только отец и дочь. Там не было матери. Оливия окинула глазами комнату.
«Теперь я здесь, – подумала она. – Надеюсь, я приехала не слишком поздно».
– Никаких сигарет, договорились? – сказал Зак, когда они свернули на стоянку средней школы Блубери.
– Сигареты в прошлом, – заверила его Кайла. – Пока, Оливия! Увидимся на собрании конкурсанток, – добавила она и растворилась в толпе других учеников.
Зак хотел уже было поехать к коттеджу, но Оливия дотронулась до его руки.
– Давай немного подождем, – попросила она, с интересом рассматривая суету школьного утра. – Мне хочется посмотреть.
– Посмотреть, как дети идут в школу?
Оливия кивнула:
– Это мир Кайлы. Мне хочется все о нем узнать.
Зак улыбнулся:
– Когда Кайла первый раз пошла в детский сад, воспитатели заверили меня, что с ней все будет в порядке и я могу ехать домой, но я просидел в машине на парковке два часа, таращась на главный вход.
Оливия рассмеялась:
– А что было на второй день?
– Тоже сидел. Только один час. К концу второй недели я научился уезжать сразу.
– Думаю, сейчас я испытываю что-то вроде этого, – улыбнулась Оливия. – Мне не хочется ее отпускать теперь, когда я наконец-то ее нашла.
Заку хотелось сказать: «У тебя впереди полно времени», – но ситуация сложилась довольно сложная. Он опять примешал ко всему этому секс. Пока он не разберется в своих чувствах, придется не давать воли рукам. Это будет непросто. Оливия так красива, а их странная история – подростковый роман, длившийся всего две недели, и тринадцать лет отчуждения – притягивала его. К тому же у них была дочь.
– Нам следует добраться до коттеджа прежде, чем Джоанна позвонит адвокатам твоего отца и ты останешься без наследства, – сказал Зак.
– С нее станется, – кивнула Оливия.
– И нам бы лучше попасть туда до того, как там окажется Джоанна, чтобы она меня не видела, – добавил Зак, выезжая на дорогу.
– А ты знаком с Джоанной? – поинтересовалась Оливия.
Он покачал головой:
– Я видел ее пару раз, но мы никогда не разговаривали. Каждый раз, когда мы с ней встречались, она торопилась куда-то, низко нагнув голову. Немного странно. Ей следовало бы быть приветливой, завоевывать покупателей.
– Она всегда была такой? – спросила Оливия. – Или только после смерти Уильяма?
– Не знаю, – ответил Зак, сворачивая к коттеджу. – По правде сказать, я не очень обращал на нее внимание.
Оливия смотрела на коттедж. Она нервничала. Ее мысли трудно было прочитать, как и всегда, но Зак видел, что она напугана.
– Я буду рядом, – сказал он, пожав ее руку. Она взглянула на него:
– Я просто не знаю, что меня ждет в следующий момент.
– Я буду рядом, – повторил Зак. Оливия глубоко вздохнула.
– Но я не могу ночевать у тебя каждую ночь.
– Не вижу причин, почему бы тебе не пожить в комнате для гостей. Там ты будешь ближе к Кайле. Это разумно. Мы можем приезжать сюда по утрам для Джоанны. Это ведь недалеко.
«И потом, мне хочется, чтобы ты была рядом», – добавил он про себя.
– Спасибо, Зак. Сама мысль о том, что я буду ночевать в этом доме, зная, что кто-то желает моей смерти… – Оливия глубоко вздохнула. – Я не могу здесь больше оставаться.
– Значит, договорились. – Зак взглянул на часы: – Без пяти восемь. Давай зайдем внутрь.
Никакого беспорядка. Никаких посланий над входной дверью. Да и внутри все, казалось, было в порядке. Они проверили все комнаты.
Когда позвонили в дверь, Зак пошел на кухню, из которой он мог слышать все, о чем будут говорить Оливия и Джоанна.
– Давайте чеки и подпишите здесь, – услышал он голос Джоанны. Она злилась, в этом никаких сомнений не было.
– У вас что, ссадина на лбу? – спросила Оливия.
Ее голос дрожал.
Ссадина. Оливия говорила, что она швырнула графин с водой в злоумышленника прошлой ночью и услышала приглушенный крик. И вдруг оказывается, что у Джоанны появилась ссадина?
– Стукнулась головой о дверь, – сказала Джоанна. – Ваша забота так трогательна, – добавила она тоном, полным сарказма. – А теперь давайте чеки и распишитесь, не то позвоню адвокату и скажу, что вы не смогли сдержать свои смехотворные обязательства.
– Джоанна, вы собираетесь ссориться со мной все оставшееся время? Давайте сядем и обсудим, что происходит. Надеюсь, вы согласитесь поговорить.
– Поговорить? О чем?
– У каждой истории есть две стороны, – сказала Оливия. – Я бы хотела рассказать вам свою. Зайдите, давайте выпьем по чашечке кофе и поговорим об Уильяме Седжуике.
– Какой в этом смысл? – ответила Джоанна. – Он мертв.
– Но вы любили его.
– А вы – нет, – огрызнулась Джоанна.
– Вообще-то это не совсем верно, – возразила Оливия. – В детстве я очень его любила, несмотря на то что мы виделись лишь две недели в году. Я все время мечтала и представляла себе, что в один прекрасный день он захочет, чтобы я стала частью его жизни. Но это так и осталось мечтой.
Зак знал, что Оливия говорила правду.
– Мне все равно, – сказала Джоанна. – Мне нужны чеки за купленные вчера вещи. И подпишите, пожалуйста, здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72