Эд вдруг отчетливо вспомнил, как Сара отшатывается от него, инстинктивно хватаясь за инвалидную коляску мужа, приникая к этому изможденному телу, которое стремительно покидала жизнь.
Бедная Сара, она обрекла себя на долгие годы лишений, скрывая за внешней сдержанностью свое раненое сердечко. Он знал, что она любит его; но, не будь рядом с ней Джеймса, сохранила бы она свое чувство или нет?
Глядя на серую вымокшую траву, Эд пожалел, что сейчас не в Сан-Франциско, где так ярко светит солнце. Жаль, что он не в силах забыть Сару Латрел, и чем только она привязала его к себе!
Дверь дома открылась, и вышел Джеймс, держа в руке открытый зонтик. При виде сына мрачные мысли Эда мгновенно рассеялись. Ладно уж. Солнышко в Калифорнии сияет всегда, а вот Джеймса там не будет, и Сары тоже... Надо держаться и как ни в чем не бывало играть свою роль вместе с другими.
Джеймс радостно улыбался Эду.
– Хорошая погодка для водоплавающих, – весело сказал он.
– Странно, что в этой стране люди не рождаются с перепонками на конечностях.
Эд полез в багажник и взял сумку. Джеймс принял ее из его рук.
– Мы привыкли. Терпеливо несем свой крест. К тому же погода всегда дает отличную тему для разговоров.
Они вошли в дом. Навстречу им по лестнице уже спускалась Сара. От Джеймса не ускользнул взгляд, каким она обменялась с Эдом, жест, которым она протянула ему обе руки. Эд прикоснулся губами к ее щеке.
– Привет, – беззаботно бросил Эд. Но Джеймс услышал, как зазвенел его голос, увидел, как расцвело лицо матери, как заулыбались ее серые глаза.
– Отнеси сумку наверх, дорогой, – сказала Сара Джеймсу, беря под руку Эда, чтобы отвести его в гостиную. – Джайлз спустится попозднее.
– Как он? – спросил Эд.
Все в Латрел-Парке зависело от состояния здоровья Джайлза.
– Старается держаться, – ответила Сара. Едва закрыв за собой дверь гостиной, она повернулась к нему и, со вздохом положив руки ему на плечи, приникла всем телом.
Эд приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
– А ты?
– Соответственно, – сказала она.
Она выглядела усталой, напряженной. Ее фантастическое терпение исчерпалось почти до предела, и она была на грани срыва.
– Когда вижу тебя – гораздо лучше.
– Рад стараться.
– Спасибо, что приезжаешь сюда, Эд. Я понимаю, как это для тебя непросто. И очень тебе благодарна. Это много значит для меня.
– Для меня тоже.
– А теперь давай присядем, и ты расскажешь мне, что делал эти две недели.
Когда Джеймс вошел в гостиную, они сидели в креслах друг против друга, но сразу было ясно, какое чувство их соединяет. Видя отца и мать вместе, Джеймс стал понимать, какое место занимает его мать в классическом треугольнике. Оба мужчины по-своему зависели от нее, и каждому из них она умела дать именно то, что ему было нужно. Только оставаясь с Эдом в отсутствие Джайлза, она позволяла себе быть самой собой, и Джеймс не переставал восхищаться ее умением разом отбросить границы условностей, которые установились за долгие годы.
С самой первой своей встречи с Эдом Джеймс чувствовал определенный дискомфорт из-за того, с какой легкостью он поддался обаянию этого человека. Занимавший прежде главенствующее место в его жизни Джайлз сам собой отодвинулся в сторону, и, приезжая в Латрел-Парк, Джеймс, видя неизменную терпеливость и кроткое понимание, которые тот проявлял, чувствовал невольный стыд.
Джеймс понимал, что Джайлз добровольно самоустраняется, чтобы дать место Эду, потому что он отец Джеймса и потому что этого желает Сара. В конечном итоге подтвердилось его предположение, что для Джайлза Латрела центром вселенной была Сара, а для нее самой главным в жизни были он, Джеймс, и Эд. Что касалось Джайлза, то Джеймсу не на что было жаловаться: таким отношениям, которые между ними складывались, можно было только позавидовать.
И все-таки отношения внутри четверки становились довольно запутанными. Но Джеймс не особенно старался в них разобраться. Он помнил слова Эда, которые тот сказал несколько недель назад: «Чувства недоступны разуму». «Раз уж такой умный человек, как Эд, отступает перед непонятностью страстей, то куда уж мне», – думал Джеймс.
Он улыбнулся.
– Дождь кончился, – объявил он. – Ожидается замечательный закат, предвещающий назавтра хорошую погоду.
– А что, нам завтра понадобится хорошая погода? – невинно осведомился Эд.
Джеймс ответил ему укоризненным взглядом.
– Ну как же! Ведь завтра состязания по крикету. Битва титанов: Литл-Хеддингтон против Грейт-Хеддингтона. Я думал, ты придешь за меня поболеть. Мама устраивает чай, папа будет судить. Это традиция. Самое значительное событие сезона.
– В таком случае... – с напускной серьезностью начал Эд.
– В любом случае, – сурово прервал его Джеймс. – Я, в конце концов, дьявольски замечательный подающий и вообще лучший irpoK. Мы их накажем.
– Я надену котелок, – кивнул Эд.
Они проболтали до шести. Бейтс угощал их разными напитками. Позднее к ним присоединился Джайлз. Он сильно сдал за последние две недели, таял буквально на глазах, превращаясь в собственную тень. Он по-прежнему был приветлив, но с его появлением в гостиной Сара напряглась и привычно вошла в роль медсестры. И она, и Джеймс предупреждали каждое его желание, и Джайлзу не приходилось делать почти никаких усилий. Все шло как бы само собой. Ему разрешалось немного выпить до обеда, позволялся стакан вина за обедом и сигара после. Он играл с Эдом в шахматы, а в половине десятого поднялся к себе наверх. Сара, проводив его, вернулась в гостиную. Джеймс решил, что ему пора удалиться.
Эд сидел на диване возле окна. Сара села рядом и положила голову ему на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77