Мэгги играет всерьез. И если с моей помощью она зайдет слишком далеко, может случиться, что нам обоим не выбраться из трясины. Но, видно, ему на роду написано следовать за ней, куда бы она ни устремилась. Порой в припадках ярости или ревности он глубоко сожалел о том, что связал с этой женщиной свою жизнь, но, когда злость и боль утихали, он понимал, что без Мэгги жизнь потеряла бы для него всякий смысл и превратилась в тягостное существование.
Она улыбнулась, заглядывая ему в глаза, и он почувствовал, что в тысячный раз отдается во власть этой женщины.
– Спасибо, – только и сказала она. Но сказала так, что он растаял как воск. Она подсела к нему и деловито спросила: – А чем прикажешь пока заняться мне?
Барт собрался с духом и почти так же по-деловому ответил:
– Есть вариант: полтора месяца в спектакле «Кошка на раскаленной крыше». Совершенно новая постановка в Национальном театре. Они тебя приглашают, потому что помнят, как ты играла эту роль в Нью-Йорке.
– Но это было же почти десять лет назад!
– Ну так что! Теннесси Уильямс писал эту пьесу просто специально для тебя.
– Я тогда была совсем соплячкой!
Барт понял по ее тону, что зерно упало на благодатную почву.
– А кто ставит?
Барт понял, что она на крючке.
– Джоэл де Сантис. Он, наверно, возьмет Джейсона Робардса, если тому позволят съемки. Но это почти наверняка.
В ее глазах промелькнул заинтересованный огонек.
– Полтора месяца – хороший срок. Достаточно, чтобы как следует разыграться, но при этом не истощиться. – Она обхватила пальцами плечи. – Ты просто ангел. Что бы я без тебя делала?
– Я бы предпочел, чтобы ты придумала что-нибудь другое.
– Опять ты об этом, – холодно отозвалась Мэгги, отодвигаясь вместе с креслом от Барта.
– Пойми, мне не жаль своих усилий. Я работаю у тебя не за деньги, Мэгги. – Он протянул руку и нежно убрал у нее со лба рыжую прядь. – Иной раз ты похожа на ребенка…
Барт заметил, что ее глаза смотрят сквозь него, в какую-то невидимую даль ее прошлого. Куда ему не было доступа. Потом она заговорила, и от звука ее голоса он вздрогнул.
– Когда-то я была ребенком…
Глаза ее вновь стали жесткими, трезвыми, а голос вернулся в прежнюю нормальную тональность.
– Но это была другая страна. И той глупышки давно уже нет. – И, окончательно вернувшись в сегодняшний день, Мэгги спросила: – А тебе хватит полутора месяцев?
– Если я к тому времени не закончу, придумаем для тебя еще что-нибудь, но вообще срок поисков зависит от того, какие ты мне дашь сведения. Чем больше я буду знать, тем быстрее все раскопаю.
– А какие тебе нужны сведения?
– Где, когда, как, кто, с кем. Словом, все, что поможет выйти на правильный путь. Времени-то сколько прошло. Кто-то сказал: «Прошлое – это другая страна. Там все по-другому».
– Это сказал Л. П. Хартли, – уточнила Мэгги. Барт знал, что ей известны эти строчки, она заядлая книгочейка. – И он прав. Так оно и есть.
Мэгги поднялась, подошла к столику, который когда-то был реквизитом в спектакле «Леди Х», Мэгги всегда покупала все, что ей нравилось из бутафории и мебели. Отперев ящичек, она достала из него лист бумаги и протянула Барту.
– Вот все, что я могу тебе дать. Больше я не знаю ничего.
Это был машинописный текст с указанием даты, времени, адреса и имени.
– Там ты родила свою девочку?
– Да.
– Это что – частный родильный дом?
– Вряд ли.
– А почему ты не обратилась в больницу?
– Меня свели с хозяйкой этого заведения. Она занималась девушками, попавшими примерно в такую, как я, ситуацию. Можно было также обратиться в Армию спасения, Национальный совет помощи матерям-одиночками или в католическую церковь. Я предпочла эту женщину. И она все устроила.
Барт понял, что ему предстоит воскресить прошлое Мэгги.
– Но прошло много лет, – мягко напомнил он.
– Ой, не дай Бог, она умерла, – встревоженно воскликнула Мэгги. – Тогда спрашивать некого… Кроме, правда, девушек, которые находились там вместе со мной, но я ума не приложу, где их можно найти.
– Девушек?
– Нас там было трое. У всех был разный срок беременности.
– А ты помнишь их имена?
– Двух – да. Тельма Грейвени и Пэт Лоренсон.
– А откуда они были и куда потом делись, знаешь?
– Тельма откуда-то из Эссекса, кажется, из Вудфорда. Пэт из Элтема. Тельме было девятнадцать, Пэт – двадцать один.
– А куда они после родов отправились и где теперь они могут жить?
– Понятия не имею. Там все было анонимно. И мы шли каждая по своей дорожке.
– Куда же привела твоя?
Мэгги опять своим хорошо отрепетированным приемом удивленно подняла брови.
– В Голливуд, конечно. – И, посерьезнев, добавила, глядя прямо в глаза Барту: – Это для меня жизненно важно. Я и передать не могу, как мне нужно найти дочь.
– Я прекрасно понимаю, как это для тебя важно, – решая про себя, стоит ли добавить ли – «и для твоей карьеры». – Ты перестала отличать жизнь от игры. Может, в этом состоит природа твоего искусства – притворяться не той, какая ты есть на самом деле. Беда в том, что ты заигрываешься, и твое искусство становится угрозой для реальной жизни.
Господи, как же все сложно в этом мире! Но без Мэгги жизнь его была бы невыносимо скучной. Мэгги отняла все его время, все мысли, Барт потерял из-за нее покой и равновесие. Но зато она предпочла его первачам из Голливуда, которые могли бы прибавить несколько нулей к цифрам в ее контрактах. Однажды Мэгги сказала Барту: «Мне неважно, что ты ужасно избалован, эгоистичен, подчас жесток, но когда я подхватила в Австралии крупозное воспаление легких, ты сидел возле моей постели, обтирал меня холодной водой, умывал, кормил с ложечки, читал мне, переодевал меня, покуда погода не позволила вертолету приземлиться в той глухомани и меня не отправили в больницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121