.
— Понятно, — Петрушин открыл «бардачок». — Так, что у нас тут?
У нас тут не было ничего стоящего. Зато в багажнике нашелся ремонтный комплект, в котором было шило и плоскогубцы.
— Годится, — одобрил Петрушин, раскладывая на капоте инструмент: плоскогубцы, шило, свои ножи — основной и вспомогательный. — А ну, иди сюда.
Вытаскиваемый из салона Док тонко вскрикнул, подобно раненому зайцу, тут же получил смачную затрещину и растянулся на траве. Петрушин ножом разрезал брючной ремень, рывком стащил с пленного штаны и взял плоскогубцы.
— Приступим...
Док — жуткий злодей и организатор глобальных пакостей, оказался удивительно слаб на боль. Буквально за пять минут выложил все, что знал.
Жаль, в эту минуту никто не снимал наших славных парней. Петрушин с Серегой довольно долго стояли с разинутыми ртами и бессмысленно переглядывались.
Затем Петрушин взял себя в руки и достал из кармана телефон. Набрал номер, но, прежде чем нажать кнопку ввода, не доверяя себе, переспросил:
— Ну-ка, повтори... Что вы собрались захватывать?!.

Глава тринадцатая
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
Неслабо рвануло

18 сентября 2003 года, западная окраина Москвы
Ехали мы ехали, наконец приехали.
Вот моя родимая Москва!
Захожу в столовую, самую дешевую,
Двадцать три копейки вся жратва...
Это Вася. Я же говорю — акын. Что вижу, о том и пою...
Мы сидим в «Газели». «Газель» — на стоянке, что располагается у ворот какого-то промышленного предприятия. Что за предприятие, мы не в курсе, вывески нет, мы не местные, а сторожа спрашивать неудобно — обиделся. Не хотел на стоянку пускать. Вася показал пистолет, грубо рявкнул и загнал деда в будку. Но сейчас неважно, что это за предприятие. Сейчас важно другое...
Ворота широко распахнуты, все видно. Бетонка, ровная как стрела, по обеим сторонам корпуса цехов, метрах в ста от въезда, слева — одноэтажное здание с надписью «Столовая». У входа в столовую — автобус «Вольво». Справа — какой-то склад...
Между складом и столовой не так уж много места. Автобус минуты три ворочался, пока не встал передком к нам. Правильно встал. Теперь дверь автобуса аккурат напротив дверей столовой, метрах в пяти. Мог бы встать и поближе, но там доска документации и две лавки. Вася смотрит в бинокль, все видит...
Петрушин позвонил, когда мы уже въехали на территорию промышленной окраины.
Я передал трубку Иванову. Полковник молча слушал, при этом с его лицом происходили метаморфозы: оно вытянулось и пошло пятнами. Новости?
— Ты ничего не путаешь?.. Угу... Хорошо, понял...
Полковник отключился, достал спутниковый телефон и предупредил:
— Глебыч, езжай ровно, не тормози.
И доложил Вите ситуацию.
Глебыч, работающий в этот раз водилой, тормозить не стал — предупредили! — но челюсть у него отвисла до самой баранки. Думаю, в тот момент мы с Васей тоже выглядели не лучшим образом. Такие занимательные новости...
— Ну... я не знаю, что вы будете делать! — заканчивая доклад, воскликнул полковник. — Вам виднее! Ну, предупредите там всех, пусть общую тревогу объявят... Главное, думскую охрану предупредить... Нет, мы пока контролируем... Да-да — попробуем... Хорошо, как только что-то прояснится...
Это было восемь минут назад. А сейчас мы торчим на стоянке, наблюдаем и ждем Петрушина с Серегой. Иванов сориентировал их по трассе, должны подъехать с минуты на минуту.
— Восемь... Девять... Десять...
Вася перестал бубнить стишок и считает людей. Мы, в принципе, и без бинокля тоже кое-что видим — даже из «Газели» вылезать не надо. Из дверей столовой выходят люди с небольшими сумками и садятся в автобус. Первыми сели пятнадцать дам. Все, несмотря на теплую погоду, в длиннополых плащах. Сейчас садятся мужчины. У каждого в руках небольшая спортивная сумка...
На стоянку зарулила Серегина «девятка», встала за «Газелью». Петрушин с Серегой выволокли Дока и без особого пиетета запихнули его в салон.
Былинным героем или гигантом мысли пленный не выглядел. Напротив, он смотрелся как сугубо гражданский товарищ, по какому-то чудовищному недоразумению угодивший в лапы Петрушину, привыкшему иметь дело с хорошо подготовленными и психически закаленными бойцами противника. Взгляд бессмысленный, губы трясутся, личико бледное, как подворотничок у дембеля, и воняет так, что понятно — в туалет товарищу уже не надо.
Утрамбовав пленного, Перушин с Серегой примостились у окон, посмотрели...
— Выпускать нельзя, — буркнул Серега. — Сразу за промзоной начинаются жилые кварталы, ничего не успеем сделать...
— Шестнадцать... — сказал Вася. — Семнадцать... и восемнадцать. Но с сумкой...
Из дверей столовой вышли еще четверо, попарно тащат две здоровенные сумки. Спортивные сумочки тоже при них, но на плечах висят. Небольшая заминка — первую большую сумку осторожно пропихивают в автобус, кто-то сверху помогает...
— Четыре по пятьдесят пластита, — заметил Петрушин. — А?
— Неслабо, — одобрил Глебыч. — А у баб?
— Да, Док сказал — пояса...
— Неслабо.
— Держи, — Петрушин протянул Васе две гранаты. — У тебя будет одна попытка.
— Сделаем, — кивнул Вася, отдавая мне бинокль.
— Мы прокатимся, — буркнул Петрушин. — Как разгоняться начнем, вылезайте и падайте. Вон канава — самое то...
Петрушин, Вася и Серега сели в «девятку». Петрушин за рулем, Серега с «каштаном» справа, Вася с гранатами — тоже справа, но сзади. Спустили стекла. «Девятка» тихонько вырулила со стоянки и поехала по бетонке к столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96