Существовала опасность отделения этого триумфа от первоначального нравственного контекста, когда триумф превозносили бы ради него самого. Такой триумф мог вызвать сильнейшее искушение повторить успех, причем любой ценой. После Вьетнама и Уотергейта возник стандарт успеха, которому во что бы то ни стало стараются соответствовать СМИ, не обращая внимания на моральные и нравственные принципы.
Когда в 1982 году началась война с Аргентиной из-за Фолклендских островов, британское правительство, усвоившее уроки Вьетнама, попыталось взять под контроль освещение конфликта средствами массовой информации, ограничив доступ корреспондентов к театру военных действий. Эта задача, конечно, облегчалась организацией материально-технического обеспечения конфликта. Даже немногочисленные представители СМИ, уполномоченные сопровождать британскую тактическую группу, были практически отрезаны от зоны военных действий. Это, однако, не пугало британские средства массовой информации на родине. В результате военные и военно-морские офицеры – в основном демобилизовавшиеся – давали ночные интервью. Основываясь на этих данных, комментаторы на телевидении и в прессе продолжали активно строить предположения. Все возможные стратегии со всеми вариантами развития событий были детально изучены и обнародованы, да еще с представлением карт, диаграмм и других наглядных материалов. Для британских командиров в Южной Атлантике, чей успех зависел от возможности перехитрить врага и застигнуть его врасплох, такие выходки СМИ были, мягко говоря, обескураживающими. Офицеры и солдаты парашютного полка, готовившиеся штурмовать аргентинский гарнизон в Гус Грин, с ужасом обнаружили, что план операции во всех подробностях был обнародован на Би-би-си всего за несколько часов до ее начала. Для того чтобы организовать «сенсацию» и похвастаться своей осведомленностью в военных делах, комментаторы раскрыли план операции всему миру, предупредив таким образом тот самый аргентинский гарнизон и поставив под угрозу жизни британских солдат. Неудивительно, что впоследствии солдаты выражали свое искреннее негодование по этому поводу и даже говорили о государственной измене.
Строго говоря, при освещении событий во Вьетнаме, «уотергейтского дела» и войны на Фолклендских островах средства массовой информации не использовали средства манипуляции сознанием. Скорее СМИ наглядно продемонстрировали свою силу и независимость. Однако от демонстрации силы и автономии до беззастенчивой манипуляции оставался один маленький шаг. В сегодняшнем мире мы слишком благосклонны к средствам массовой информации, которые манипулируют событиями, преследуя свои собственные – или «исторические» – цели. В Белфасте, например, журналисты были пойманы на том, что раздавали деньги молодым людям, чтобы те устроили подобие забастовки, – и все это ради «сенсационного» телерепортажа. Британская телевизионная сеть поставила перед собой цель замусорить улицы одного из итальянских городов, чтобы сделать его более подходящим для документальных съемок. В Англии журналисты малоформатных газет «охотились стаями» и часто решали между собой, какой будет очередная «сенсационная» история, искажая реальные события и выдумывая новые подробности в борьбе за место на обложке издания.
После Вьетнама и Уотергейта СМИ начали бессовестно злоупотреблять своей новообретенной силой и упиваться чувством собственной значимости. В поисках новой истории, на которой можно неплохо нажиться, зерном для этой адской мельницы стало практически все – от церковных дел до президента Америки и британской монархии. Введя моду на недоверие и цинизм по отношению к государственным учреждениям, средства массовой информации получили возможность – и активно ее используют – извлекать выгоду из этого сомнительного достижения как источника материалов для свежих публикаций. Таким образом, популярность недоверия и скептицизма по отношению к государственным учреждениям сама по себе является хорошим «сюжетом», который позволяет СМИ представлять последующие «новости» в эгоистическом свете собственного могущества. И остальному миру приходится все больше считаться с этим могуществом. Сейчас для политических лидеров стало обычной практикой планировать расписание не только важных докладов, но и военных операций, в соответствии со временем вечернего выпуска новостей. Так, во время войны в Персидском заливе небо над Багдадом взорвалось как раз в нужный момент, чтобы это событие успело стать ключевым в вечерних новостях Нью-Йорка и Вашингтона. В Сомали американские «миротворческие» силы высадились на берег с десантного судна в полной боевой экипировке, рассчитывая встретить не только вооруженное сопротивление, но и армию опытных репортеров и операторов.
Мир средств массовой информации присвоил себе целый свод бессмертных и укрепляющих его значительность ролей, растущих, как злокачественная опухоль. Одной из них является роль политического интервьюера и/или комментатора. Теоретически основная задача средств массовой информации состоит в том, чтобы докладывать о событиях, а затем, возможно, осторожно их комментировать в передовой статье или телепередаче, излагающей принципиальные взгляды газеты или канала и полностью осознающей свои политические пристрастия. Сейчас, однако, комментатор призван заслонять собой материал, который он должен комментировать. При освещении любого события на политической сцене намного больше времени и места выделяется для гипотетических вариантов развития и интерпретаций, чем для самого события.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153