В таких областях, как исследование окружающей среды, наука вновь открывает – и находит ему подтверждение – герметический тезис о всеобщей связи. Сегодня наука находится в процессе герметической, в сущности, реинтеграции и синтеза собственных подразделений. В то же время наука неохотно идет на подобную интеграцию и синтез с другими областями знания, с другими сферами человеческой деятельности – например, с философией, официальной религией, психологией или искусством. И действительно, в том, что касается этих сфер, наука пребывает в открытой или скрытой оппозиции к ним. И до тех пор, пока это противостояние продолжается, знание останется фрагментированным и отрывочным – в большей степени информацией, чем мудростью.
Эта ситуация нашла отражение в современной системе образования и постоянно воспроизводится ею. В идеале – то есть теоретически – система образования должна способствовать освоению все больших и больших областей знания. Предполагается, что этот процесс достигает своей кульминации в университете, где, как предполагает само название, приобретает «универсальный» характер, включая в себя все человеческое знание. Однако на практике система образования ведет нас в прямо противоположную сторону. Современный университет никак нельзя назвать «универсальным». Наоборот, это учебное заведение только усиливает специализацию. Области знания строго разграничены, и каждая сфера, или дисциплина, отделена и изолирована от всех остальных. Такое разграничение является наследством и отражением картезианской науки и рационалистического эмпиризма.
Наука неохотно устанавливает связи не только с другими областями знания, но и с гораздо более важной сферой – с нравственными нормами, с чувством моральной ответственности, с иерархией нравственных ценностей. Бывают, конечно, исключения – например, Эйнштейн или упоминавшийся выше Роберт Оппенгеймер. А поскольку в настоящее время наука забирается все дальше в неисследованные области, то все большее число ученых приходят к осознанию необходимости определенного морального ограничителя, некого морального императива. Однако в целом большинство из них согласны с Вернером фон Брауном, который говорил, что наука «сама по себе не имеет морального измерения» и что даже разработка оружия массового уничтожения «нейтральна с точки зрения морали». Профессор Льюис Уолперт, один из пионеров в области эмбриональных исследований и уважаемый член Королевского общества, так высказывается по поводу этичности генной инженерии-. «Это вопрос не к ученому, а к обществу в целом… Даже в отношении введения генов в человеческую клетку решение о допустимости или недопустимости подобных процедур должен принимать не ученый и не врач…» Wolpert, 7е Unnatural Nature of Science, стр. 169.


Похоже, профессор Уолперт был удивлен, что его позиция вызвала этические опасения. Подобно доктору Франкенштейну, он вопрошает: «Что… плохого в принципе „супермаркета“, когда гены будут доступны за определенную цену и сопровождаться предупреждением о возможных побочных эффектах?» Там же, стр. 167.

В свою защиту профессор выдвигает современную модификацию старой картезианской методологии, отрицая синтез и превознося анализ: «Любая философия, являющаяся в своей основе холистической, сходна с антинаукой, поскольку запрещает изучать части системы отдельно друг от друга, то есть изолировать отдельные части и исследовать их поведение вне связи с чем-то еще» Там же, стр. 138.

. Это и есть голос современного Фауста. Это не голос Фауста как мага эпохи Возрождения, который просто – и нередко оправданно – отвергает узкие заповеди и догматы иудаистско-христианской морали. Это голос Фауста двадцатого века, который в своей жажде знаний, а не мудрости отрицает основы нашей человеческой природы.

12. Возвращение к единству

При помощи философии герметизма маг эпохи Возрождения привносил магию в так называемый «объективный», или ощущаемый, мир – мир подлежащих измерению количеств и конкретных фактов. В этом мире магия в той или иной степени являлась синонимом науки. После эпохи Просвещения магия постепенно была вытеснена наукой – или скорее науками, поскольку каждая из них превратилась в самостоятельную область исследований. Ученый превратился в настоящего мага. Химия, биология и физика – все они производили на свет своих магов, пока новые комбинации, такие как биофизика и биохимия, не породили более сильную магию и более могущественных магов. Постепенно областью и прерогативой науки становились манипуляции с внешним миром и управление им. Под натиском науки загадки внутреннего мира либо раскрывали свои секреты, либо постепенно отступали в сферу метафизики.
Герметический тезис о взаимосвязи применим не только к «высшему» и «низшему», к микрокосму и макрокосму. Он охватывает также «внутреннее» и «внешнее», то есть внутренний и внешний миры человека. Герметический маг Возрождения направлял свою магию и на внутренний мир – на не подлежащие измерению и исчислению качества человеческого тела и еще труднее улавливаемые качества сознания. В этих сферах он пытался управлять такими сущностями, как «гуморы» и «магнетические флюиды», а также инкубами, суккубами и демонами, ответственными за состояние, известное как «одержимость». В самом начале века Просвещения эти сферы остались незатронутыми наукой и власть над ними перешла к организованной религии и искусству. И лишь по прошествии времени наука постепенно начала обращаться к ним, искать способы присоединить их к своим владениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153