Прямо на нас надвигались два вагона, они несколько раз меняли направление, словно для того, чтобы вернее настичь нас. Застыв на месте, вытянув перед собой руки, похожий на загнанного зверя, я не мог пошевелиться.Выбирая путь в стальном лабиринте, смертельно тяжелые вагоны прошли мимо, почти впритык ко мне. Из них доносился храп и нетерпеливый стук копыт. Крик Бернара полоснул меня как лезвие бритвы, я задохнулся. Вагонам не было конца, но вот, покачивая сцепками, они прошли мимо; чуть подальше я различил контейнер, скользивший так мягко, словно лодка по озерной глади. Мелькнула надпись огромными светлыми буквами: Амберьё — Марсель. Бернар стонал; совершенно потеряв голову, я искал его между рельсов. Спотыкался, падал. В конце концов встал на четвереньки, стал ощупывать шпалы и вздрогнул, когда моя рука коснулась его тела.— Бернар… Старина…— Крышка мне… — тяжело выдохнул он. — Нога… Кровотечение…— Я позову на помощь.— Чтобы тебя сцапали?.. Оставь меня… Возьми мой бумажник, документы и все остальное… Иди к ней, она тебя спрячет…На мгновение он, видимо, потерял сознание. Стоя коленями на щебенке, я держал его за руку. Никогда не думал, что можно быть таким несчастным. Вагоны по два, по три, в одиночку катились слева, справа, и мне захотелось, чтобы один из них надвинулся на меня, принеся забвение и отдых.— Будь внимателен, не нарвись на патруль, — прошептал Бернар. — Не беги, а то откроют огонь… Скажешь Элен…Тут из его груди вырвалось клокотание, и я понял: все кончено, отныне я беззащитен перед любой опасностью, мне не на кого опереться. Без Бернара мне остается одно — сдаться. Самостоятельно выпутаться я не способен. Я ощупывал теплое тело Бернара, выворачивал его карманы. Что я скажу Элен? Если правду — она прогонит меня. Выхода не было. Дрожащими руками я вынул бумажник Бернара. Щебенка больно врезалась в колени. Я встал. Прощай, Бернар!Я утер лицо, мокрое от дождя и слез, и сделал свои первые шаги одинокого и свободного человека. Я сделал их в невообразимой тоске. Я знал, что страх никогда больше не покинет меня. Я обернулся. Небольшая темная груда между путями — вот и все, что осталось от Бернара, а вокруг продолжалось движение: стуча на стрелках, скрипя на контррельсах, по бесконечной металлической равнине грохотали колеса. Согнувшись, словно под пулеметным огнем, зажав в кулаке бумажник Бернара, я пошел прочь. У меня было ощущение, что я обворовал труп. Глава 2 Мне удалось выбраться из сортировочного узла; выйдя на мокрое шоссе, я ненадолго остановился, чтобы сориентироваться. В лагере Бернар часто набрасывал план Лиона, и я худо-бедно представлял себе этот огромный город, часть которого стиснута, зажата между двумя реками — Соной и Роной, — как между палочками буквы «У». По всей видимости, я находился за пределами этого «игрека», неподалеку от вокзала Перраш. Но где именно был вокзал? Впереди? Сзади? Я не знал, на что решиться, и вдруг где-то очень далеко услышал едва различимый, заглушаемый ветром и туманом голос из репродуктора. В той стороне были люди, обитатели другого мира — тепло одетые, при деньгах; сейчас они сядут в скорый поезд, беззаботно уснут, а когда проснутся, увидят волны Средиземного моря, играющие на белых песчаных отмелях. Я застонал от изнеможения и безнадежности. Я всегда был отщепенцем с наполовину мертвой душой, затерянной в кругах этого ада, в этом непостоянном мире из ветра и воды. Никогда мне не добраться до пристани. И все же я зашагал вперед, хотя так отупел от беспросветной тоски, что даже не старался поменьше шуметь.Дорога была узкая. Слева кучи балласта — камешки от него порой летели мне под ноги; справа чернела пустота, от которой я старался держаться как можно дальше. Однако спасение было именно там: внизу, под насыпью, должна была проходить улица. Я что было сил вглядывался в темноту, опасаясь налететь на острые колья какой-нибудь решетки. Вокруг тихо сыпал мелкий дождь — один из тех упорных дождичков, которые словно для того и существуют, чтобы олицетворять собою Зло. Вспомнилось время, когда я по четверть часа раздумывал, какой галстук надеть; сейчас я был изголодавшимся бродягой, у меня как будто бы даже появилось желание пострадать еще, про запас, чтобы поиздеваться над своим прошлым. Носком ботинка я ощупал склон: он был крутой. А что, если съехать на заду?.. Я сел на мокрую землю и, помогая себе пятками, стал спускаться. Страхи мои были напрасны. Спуск прошел благополучно. Рубеж был взят. Я шагал по мостовой. Вокруг был город.Пустынный, мрачный, молчаливый город, канавы которого были переполнены и где изредка хлопала ставня. Мои шаги гулко раздавались среди неразличимых фасадов домов. Я был похож на насекомое, преодолевающее заваленную камнями равнину. Споткнулся о бортик тротуара, справа от себя нащупал стену. Оставалось лишь терпеливо двигаться дальше, пока держат ноги и не кончилась стена. В стене обнаруживались ниши, в глубине которых находились закрытые двери; рука касалась ставен, жалюзи, пальцы согревались, скользя по известке, время от времени натыкались на раскисшую афишу. Затем стена кончилась. Я с опаской шел дальше, стараясь придерживаться бортика тротуара. Миновал перекресток и, чтобы не налететь на что-нибудь, вытянул руки вперед. В ботинки набиралась вода. С крыш срывались тяжелые капли и разбивались о разбухшую от воды одежду, затем ледяная влага просачивалась до самого тела. Но я уже давно перешагнул грань того состояния, когда тревожишься за свое здоровье или жизнь. С каким-то недоверчивым изумлением я все глубже погружался в отчаяние. Пробило половину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46