Буало-Нарсежак: «Тайна человека с кинжалом»

Буало-Нарсежак
Тайна человека с кинжалом



Буало-Нарсежак.Тайна человека с кинжалом ЗАГАДОЧНОЕ ПОКУШЕНИЕ Ла Шенэ, 5 августа Дорогой Луи! Благодарю за заботу, я чувствую себя лучше. Добрый доктор Доден, у которого я лечусь уже несколько лет, говорит, что дела мои обстоят неплохо. К тому же от подагры еще никто не умирал, а мы, Руайеры, все живем до глубокой старости. Кроме того, я всегда могу съездить в Шатель-Гюйон, это ведь недалеко. Говорят, шательская вода обладает замечательными свойствами — авось да поставит меня на ноги. Разумеется, я шучу. Увы, Шатель меня не излечит. Но не волнуйся, я нашел применение своей ноге: беру свою любимую коляску, над которой все потешаются, уезжаю подальше и подолгу брожу по лесу. Я ни за что на свете не согласился бы умирать от скуки на водах для того лишь, чтобы поправить свое здоровье. Обещаю тебе приехать в Париж на открытие галереи. Ты выбрал для нее прекрасное место, и я его ясно представляю. Это как раз напротив Зала Гаво. Несмотря на конкуренцию, ты должен преуспеть. Во время нашего экономического маразма живопись — не только ценность, но и спасение. Что до меня, я покончил с делами. Только изредка случается еще продать что-нибудь из мебели или купить какую-то картину. Вот, скажем, вчера я приобрел одно небольшое полотно. Конечно, абстракционистское — мода есть мода. Может быть, ты знаешь этого художника — его зовут Жюльен Февр? Думаю, что в мире подобной мазни у него может быть будущее. Не купить я не мог: этого парня мне рекомендовали. Короче, все удовольствие обошлось мне в три тысячи франков. Я пока повесил эту пачкотню в гостиной, как раз напротив «Человека с кинжалом», но, можешь мне поверить, постараюсь от нее избавиться при первой же возможности. Я не могу себе позволить держать подобный «шедевр» рядом со своими картинами. Какой-то Февр напротив самого Караваджо! Знаешь, на месте Человека с кинжалом я бы…
— Мсье! О, мсье!… Руайер поднял голову.— Мсье Руайер!На пороге библиотеки стояла Сесиль.— Мсье, это не я! Честное слово! Нахмурившись, Руайер положил ручку.— Что-нибудь разбили?— Мсье, вы знаете, как я стараюсь, и вдруг такое…Несчастная старушка всхлипнула, а Руайер быстро пересек библиотеку и вышел в гостиную. Все как будто было в порядке.— Там… — бормотала Сесиль, — там… Новая картина!— Ничего себе!…Полотно Жюльена Февра, было все искромсано. Руайер подошел поближе. Кто-то крест-накрест разрезал картину чем-то очень острым — видно, бритвой или ножом.— Странно! — прошептал Руайер, а вслух сказал, чтобы успокоить старую служанку:— Успокойтесь, ничего страшного. К счастью, это не слишком ценное полотно.Он перевел взгляд на портрет в черной траурной раме, висящий напротив. С него сквозь прорези темной маски смотрел мужчина в красном одеянии. Человек с кинжалом! Сесиль тоже повернулась к портрету и робко взглянула на кинжал. Разумеется, это всего лишь картина, и все же.— Я знала, что он принесет нам несчастье, — прошептала Сесиль.— Ну что вы, Сесиль. Прошу вас, успокойтесь.Руайер внимательно осмотрел изуродованную картину. Разрезы были тонкие, словно сделанные скальпелем. Сесиль все не отрывала взгляда от кинжала…— Позовите мне Бенуа, — сказал Руайер. — Эту картину надо сжечь.Сесиль бросилась выполнять распоряжение, а Руайер, сняв туфли, придвинул к стене стул из старинного гарнитура, обтянутый камчатной тканью с кремовым рисунком на желтом фоне. «Жаль, конечно, становиться на него ногами, — вздохнул Руайер, — Хорошо, что я не тяжелый…» Он встал на стул и снял со стены разрезанное полотно. Погладив драгоценную ткань стула, он проверил, не попортил ли обивку. Нет, никаких следов на стуле не осталось.Руайер с трудом обулся: правая нога еще болела.В столовой послышалась тяжелая поступь, сопровождаемая мелкими шажками Сесиль, и в гостиную вошел Бенуа — мастер на все руки, который один стоил всей остальной прислуги. Увидев изрезанное полотно, он покачал головой.— Да-а, кто-то постарался…— Это моя вина, — сказал Руайер. — Я не должен был вешать сюда эту пачкотню. — И добавил, указав на Человека с кинжалом:— Не надо было его задевать.— Я и раньше боялась его, — пробормотала Сесиль. — А теперь вообще сюда не войду!— А по-моему, ничего тут нет удивительного, — заметил Бенуа. — Окна вечно нараспашку — заходи кто хочешь!— Нет, Бенуа, — покачал головой Руайер. — Вы же знаете, что я весь день сижу здесь, а если уезжаю на прогулку, то закрываю окна. И, кроме того, в парке всегда кто-то есть — вы или Леонард.— Леонард работает на огороде, — возразил Бенуа, — а мне в мастерской всегда найдется чем заняться.— Дело не в этом. Это же не кража, не ограбление… Ведь ничего не украдено. Кто-то хотел погубить картину — и добился своего. Она почти ничего не стоила, но оскорбляла своим присутствием окружающие ее предметы искусства. Видимо, в этом и есть причина…— И все-таки кто-то должен был сюда войти, — настаивал Бенуа.— Когда? Сегодня утром все было в порядке. Я выходил из библиотеки только позавтракать — и все равно находился в нескольких шагах отсюда. И дверь между гостиной и столовой всегда открыта. Кто стал бы так рисковать только для того, чтобы порезать картину?— О Господи! — вздохнула Сесиль.— Ничего не понимаю, — пожал плечами Бенуа. — А вы осматривали другие комнаты? Может быть, что-то украдено?— Пойдемте посмотрим, — решил Руайер.Они прошли столовую, обставленную массивной темной мебелью, и, миновав великолепную, натертую воском дверь эпохи поздней готики, перешли в голубой салон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33