— пробормотала она.
По правде говоря, я и сам не очень-то знал, куда заведут меня предположения. Просто я воспринял картину в целом, поскольку «обладал тонким нюхом», как любезно заметил префект.
— Что меня озадачивает, — продолжал я, — так это револьвер у Гобри. А вы-то знали, что у него имелся револьвер?
— Нет. Но Гобри ничего не стоило раздобыть его в барах, которые он посещал. Если желаете, через час я принесу вам два-три револьвера… Нет, вы бредите, мсье Гаррик… Только что я испугалась, так как за мной и вправду могли следить. Но неужто вы воображаете, что убийца Гобри разгуливает себе по выставочным залам, среди фотографов и журналистов?
Конечно же, ее аргумент был убедителен. И потом, как же так? Я лично присутствовал при самоубийстве Жюможа. И никто не заставлял Симону силком проглотить таблетки, которые ее убили.
Я искал, где бы припарковать машину, но, так и не найдя местечка, проследовал к площади Клиши.
— Я и сама ничего не понимаю, — призналась Режина. — Он был большой любитель выпить. И все же по своей сути это был мелкий буржуа, а не настоящий художник. Что бы ему хотелось — он сам мне говорил, — так это рисовать букеты, лица или такие штуки, как раньше: трубку рядом с газетами, кофейник рядом с рыбой… А то, что делал он, подрывало его здоровье. И вот результат…
Я думал, что меня осенила блестящая мысль, но признал, что она плохо согласуется с фактами.
— Ладно. Поговорим о другом. Когда я опять, увижу вас?
— Кончится тем, что я вас скомпрометирую.
— Сейчас я в отпуске.
Мы договорились о свидании на завтра. Зачем обманывать себя? Эта девушка нравилась мне все больше и больше. Я играл с огнем и знал это. Но она была так хороша собой! Что произойдет, если… Мне останется только подать в отставку. Я буду посмешищем всей префектуры. Говоря по совести, не будь она в прошлом любовницей Миртиля — обратил ли бы я на нее внимание вообще? Не знаю, не знаю. Любил ли я ее? Возможно, я был достаточно глуп, чтобы полюбить! Я впервые задался вопросом: а есть ли у меня характер? На меня возложили бесконечно трудную миссию, я же позволяю отвлекать себя девице, недавно покинувшей тюрьму.
Такое рассуждение вернуло мне здравый смысл. Я пришел домой, решив продолжить свои записи и обстоятельней, чем прежде, обдумать происходящее, так как моя версия, может, и была абсурдной, но за ней то преимущество, что она толкнула меня на новую интерпретацию происходящего… Если хорошенько поискать, то, вполне возможно, я придумаю еще одну версию!… Быстрее! За работу!
Увы! Меня ждал у дома молодой Мусрон. Я сразу же прочел по его лицу, что у него неприятности. Я впустил его в квартиру. Он упал в кресло.
— Все кончено, — заявил он. — Наши планы полетели в тартарары.
— Что случилось?
— Мой приятель… гитарист… сын дипломата… он нас бросает… А поскольку именно он субсидировал нас, мы погорели.
— Давайте-ка по порядку. Итак, почему он вас бросает?
— Из-за своей мамаши, старой шлюхи, которая больше не желает о нас и слышать. И увозит его в Англию.
— Это очень серьезно?
Он смотрел на меня так, словно видел перед собой недоумка, придурка.
— А где мне, по-вашему, взять бабки, шеф? Сколотить оркестр из дебютантов стоит больших денег!
— Но я — то думал, что ваше издательство… Он пожал плечами.
— Конечно же, нам помогают. Но я знаю от приятелей, как это происходит. Если не хочешь выглядеть жалко, надо вкладывать денежки, и много.
— У вас вроде бы есть сестра? Не могла бы она вам помочь?
— Она даже не пожелала навестить меня в клинике. Впрочем, она уезжает из Франции.
— Когда вы узнали, что гитарист вас бросает?
— Менее часа назад, вернувшись с кладбища. Мы должны были репетировать — и вот на тебе… Ах, шеф! Мне остается только одно — утопиться.
Я задрожал всем телом.
— Полегче, старина, полегче. Думайте, прежде чем говорить! Если все упирается в деньги… сколько вам потребуется?
— Трудно определить заранее. Эта бабенка платила нам не по ставке. Она просто нас финансировала.
— Подождите… Я подумал вот о чем… Схватив телефонную трубку, я набрал номер Эрамбля. Этот малыш Мусрон нагнал на меня такого страху, что я никак не мог ясно выразить, в чем суть дела. Наконец Эрамбль понял, какого рода услугу я жду от него. Он тут же опять стал подозрительным дельцом, который не берет на себя необдуманных обязательств.
— Передайте трубку Мусрону.
Они долго разговаривали, но так и не пришли к согласию.
Измученный, я снова взял трубку.
— Без гарантий, — твердил Эрамбль свое, — я не могу взять на себя такого обязательства.
— А… что, если он станет на вас работать… Он наверняка может оказать вам большие услуги.
Такой аргумент поколебал Эрамбля.
— Пошлите-ка его ко мне. Я посмотрю, нет ли возможности выручить его.
Я счел более благоразумным проводить Мусрона. Дискуссия продолжалась более двух часов. В конце концов они договорились. Мусрон взял на себя секретарство. Он поселится над салоном мебели Эрамбля и будет иметь выходной в субботу, воскресенье и с четырех по будням. Они начнут работать на пару, но Эрамбль окажет денежную поддержку оркестру. Мусрон с друзьями станут выступать по уик-эндам в парижском районе, а когда их репутация утвердится, то Эрамбль наладит контакт с издательством и поведет с ним переговоры напрямую.
— Он ни черта не смыслит в таких делах, — сообщил мне Мусрон. — В один прекрасный момент его пошлют куда подальше.
Однако выбора не было. Он принял условия Эрамбля с болью в сердце и назавтра приступил к работе. У меня просто гора упала с плеч. Сам того не желая, я свел Мусрона с Эрамблем. Они станут присматривать друг за другом, и таким образом я сразу получу информацию в случае, если один из них «захромает».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53