По ходу дела он считал их. Насчитал девятьсот
восемьдесят.
- Сколько? - спросила она.
Он поднял голову. Она стояла у двери в спальню. На ее лице было лишь
вежливое любопытство; а может, она немного сильнее, чем ему казалось?
- Чуть меньше пятьсот миллионов, - сказал он. - Я на его месте,
наверно, сделал бы несколько тайников. Не может быть, чтоб ему не хватило.
Глупо так обременять себя!
- Каждый любит деньги по-своему, - сказала она. - Доброй ночи.
Она закрыла дверь и Севра на сей раз это не обидело. Он уже не знал,
любит ли ее или ненавидит, хочет ли ударить ее или заключить в обЪятия,
подарить ей эти миллионы или бежать в одиночку, как вор, преследуемый
полицейскими. Он тщательно застегнул ремни. Кофе и консервы приятно
наполнили желудок. Он выпил подряд два больших стакана воды. Когда он
вернулся в гостиную, то увидел, как дверь спальни тихо закрылась. Она
следила за ним, конечно же, боясь, что он сбежит и оставит ее взаперти. Он
на цыпочках подошел вплотную к двери. Ему показалось, что он слышит ее
дыхание с той стороны. Их мозг занят одними и теми же вопросами, им обоим
не уснуть в эту ночь.
На следующее утро, как только рассвело. Севр открыл окно в серый
тоскливый день. Теперь каждое мгновение могла появиться Мари-Лор. Он сам
сварил кофе и позвал в сторону спальни:
- Я приготовил завтрак. Можете выходить.
- Отойдите, - ответила она.
Снова началась та же глупая комедия. Он занял пост у окна и не
оглянулся, когда она шла через гостиную. Должно быть, прилив, потому что,
кажется, море плещется у самого подножья здания. Каждая накатывающаяся
волна не торопясь, медленно скользит с мягким шорохом, напоминающим шумы
лифта. Город спал.
- Я готова, - сказала Доминика позади него.
Снова ожидание. Молчаливое ожидание. Чемоданы, стоящие бок о бок. Они
старались не смотреть друг на друга. Но не переставали думать об огромной
куче денег.
"Ради пятисот миллионов можно и убить", - сказала она. На что же она
способна ради пятисот миллионов? Они настораживались при каждом шорохе.
Было так тихо, что они уверены были, что услышат шум Ситреена (Ситреена
2CU), если она остановится на пустыре. Иногда вдалеке слышался рокот
мотора. Десятичасовой автобус?... Булочник?... В полдень Доминика потеряла
терпение.
- Она больше не приедет, вот увидите!
Он ничего не ответил. Зачем? Они уже поняли, что не смогут выйти
отсюда поодиночке, что им необходимо быть вместе, чтоб надежно спрятать
сокровище. Один, он сразу же попадется. Одна, она выдаст его. Вдвоем,
несмотря на недоверие, у них есть шанс... Если только подождать до
темноты. Потом будет видно... Можно будет что-нибудь придумать... Если
Мари-Лор не появится! Но это невозможно! Пришлось еще раз пообедать,
кое-чем, кое-как. Все это не имеет никакого значения. В час, Севр включил
телевизор, чтоб рассеять невыносимое ожидание. И новость поразила их как
молнией.
"Новый поворот в деле Севра. Ночью, в двух километрах от Пириала, в
перевернутом в кювет Ситреене(2CU) найден труп Мари-Лор Мерибель, сестры
финансиста, несколько дней назад покончившего с собой. Тревогу поднял
водитель проезжавшего мимо грузовика. По предварительному заключению,
видимо, несчастная женщина не вписалась в поворот. Полиция ведет
следствие."
Это было, как черная лестница, по которой Севр, ступенька за
ступенькой, спускался, но к какому ужасному концу? Он был подавлен,
хотелось сказать: "Это все? Я все потерял? Наконец, все кончено?" Если б
он был один, он бы лег, прямо, где стоял, стал бы ждать приступа отчаяния.
Но рядом была Доминика.
- Вот видите! - сказал он.
И Доминика в свою очередь, едва нашла рукой спинку кресла, чтоб
опереться, и скорее упала, чем села, в него.
- Я ни в чем вам не солгал, - добавил он. - Я только не понимаю, как
она могла не вписаться в поворот. Она же знала дорогу как свои пять
пальцев.
Доминику, казалось, это потрясло еще больше, чем его. Ей бы
немедленно потребовать ключи. Чтоб их получит, она использовала все
средства. А теперь, когда свобода - рукой подать, она ничего не просит.
Она молчала. Ее поведение было настолько странно, что Севр даже забыл о
своей беде, но он слишком устал, чтоб спорить. Больше всего ему нужно было
это молчание и немое присутствие. Поскольку она остается рядом, это
значит, что она признает свою вину, является его союзницей и, возможно, он
может рассчитывать на нее. Немного позже она еще раз сварила кофе и
принесла ему чашку.
- Ваша сестра, вы ее любили? - спросила она.
- Думаю, да... Иначе мне не было бы так больно... Это же я
посоветовал ей выйти за Мерибеля... И все так получилось... Она не погибла
бы, если б не этот чемодан... В этом тоже моя вина.
- Да нет! - сказала она. - Не путайте... Виноват в этом ваш зять. Но
что сделано, то сделано. Мы уедем вместе... Я сумею выпутаться. Привыкла.
Отдохните.
Они стали ждать передачи местной телестанции. Мало-помалу, к Севру
вернулся дар речи. Теперь ему необходимо было говорить о Мари-Лор. Нет,
она никогда не была счастлива, бедняжка! Ее замужество и вовсе было полной
неудачей. Мерибель обращался с ней, как со служанкой. А она никогда не
жаловалась. Вечно преданная, вечно любящая. Доминика слушала его с почти
болезненным вниманием.
- Она никогда не думала развестись?
- Нет. Мирилась. Восхищалась им. В нем была такая живучесть, какая-то
животная страсть к жизни, которая сметала всякое сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44