Ума не приложу, как ему удается оплачивать больничные счета и сводить концы с концами. Знаете, вообще-то я не должна разглашать сведения…
– Пожалуйста, продолжайте, – настойчиво попросила Меган. – Мне совершенно необходимо знать все.
– Хорошо. Между нами говоря, он порой задерживает плату, но никогда не дотягивает до крайнего срока. Только сейчас… из-за всех этих неприятностей да увольнения со службы… короче…
Меган инстинктивно отступила в тень, но было очевидно – дежурная не узнала ее.
– Да, я тоже кое-что слышала, – осторожно проговорила она.
– Свалившиеся на него беды просто ужасны! Все в нашем госпитале успели привязаться к его сыну, и если он будет вынужден забрать его… нет, страшно даже подумать об этом. Иногда он просиживает у постели Нейла всю ночь напролет, хотя это, должно быть, причиняет ему невыносимые страдания. Мальчик и не подозревает о его присутствии, но мистер Келлер не теряет надежды.
– В какой палате, вы сказали, лежит его сын? – с трудом спросила Меган.
– В пятнадцатой, это вниз по коридору. Но постойте, я не уверена, что могу разрешить вам…
– Все в порядке, – сказала Меган. – Я его друг.
По крайней мере, надеюсь, что осталась ему другом.
Она бесшумными шагами пошла по коридору и, добравшись до пятнадцатой палаты, заглянула внутрь сквозь стеклянные створки дверей. В тусклом освещении не все можно было рассмотреть, но кровать и лежащую на ней неподвижную фигурку темноволосого мальчика Меган разглядела. У кровати, спиною к дверям, сидел Дэниэл – сгорбившись и обхватив руками голову. Даже издалека можно было заметить, что его взгляд устремлен на ребенка и в глазах застыла ужасная, ни с чем не сравнимая боль.
Меган сама испытала это отчаянье, и, когда увидела Дэниэла, склонившегося над ребенком и как бы олицетворяющего непреходящую родительскую любовь, у нее выступили слезы. Задержав дыхание, она прильнула к стеклу, но тут Дэниэл обернулся и увидел ее.
Это застало ее врасплох. Какое-то время Дэниэл молча смотрел на нее, словно не веря собственным глазам. Бесшумно открыв дверь, Меган ступила на порог палаты.
– Как ты здесь оказалась? – В его голосе можно было угадать некоторое смущение.
– Ты обронил бумажник, – объяснила Меган. – Я хотела вернуть его и поехала за тобой, но догнать тебя не смогла…
Дэниэл взял бумажник.
– Ясно. Спасибо тебе.
– Я вовсе не собиралась шпионить, Дэниэл, и совать нос не в свои дела, честное слово. Ты, наверное, хочешь, чтобы я ушла?
Он с трудом ответил:
– С чего ты взяла?..
– Ведь ты не говорил мне, что твой сын жив. Я думала, он погиб вместе с твоей женой, и, когда тем вечером мы говорили об аварии, ты не стал разубеждать меня.
– Я не умышленно скрывал от тебя правду, просто… – Он пожал плечами. – Мне вообще трудно говорить о нем.
– А после гадостей, которые я наговорила сегодня…
– Не вспоминай. Ты была слишком возбуждена, чтобы себя контролировать. Я уже обо всем позабыл.
Но Меган чувствовала, что расстояние между ними сохраняется, и вдруг поняла, как для нее важно опять стать близкой ему. Набравшись храбрости, она притворила дверь и подошла к кровати. Лежащий на ней ребенок был совершенно неподвижен, Когда-то его лицо, должно быть, сияло озорной улыбкой, сейчас же непроницаемое покрывало сна отгородило его от всего мира.
– Вот так он лежит уже три года, – мрачно произнес Дэниэл.
– Такое впечатление, будто он только что задремал, – сказала Меган.
– Да. Очень трудно свыкнуться с мыслью, что он в коме, в это просто не верится. Мне до сих пор кажется, что он вот-вот откроет глаза и скажет: «Привет, пап». – Последние слова Дэниэл произнес хриплым шепотом.
– Жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, – сказала Меган. – Я лучше понимала бы тебя, и голова у меня не была бы забита только своими проблемами.
– Которых у тебя предостаточно. Ты имела полное право заниматься только ими.
– Да, но нельзя было забывать о горе других людей, – сказала Меган.
– Возможно, его состояние – еще одно следствие моих ошибок, – с печалью в голосе произнес Дэниэл. – В первые месяцы после аварии я должен был проводить с ним больше времени, должен был разговаривать с ним, попытаться снова пробудить его к жизни… Если бы тогда я не уделял столько внимания собственной персоне, стараясь доказать всему миру свою стойкость и несгибаемость, возможно, с тобой не произошло бы несчастья, а он… кто знает, как бы все обернулось…
– Не изводи себя бесконечными «если». Тебе только кажется, что он вернулся бы к жизни, если бы ты разговаривал с ним тогда. Если его сон длится так долго, значит, того требует его организм. – Меган понятия не имела, насколько ее слова соответствуют истине, она видела лишь, что от них Дэниэлу становится легче.
– Может, ты и права. Я знаю только одно: что стал… скажем так… очень суеверен.
– О чем ты?
– Мои самонадеянность и глупость отняли у тебя твое дитя. Возможно, они и мне стоили моего ребенка. Я просто обязан был быть с ним! Меня не покидает ощущение, что если я верну тебе Томми, то, может быть… может… – Он не смог договорить, глядя на неподвижное тельце, и нащупал руку Меган. Ее пальцы переплелись с его пальцами, крепко стиснули его ладонь. – Это просто глупое суеверие, – помолчав, продолжал он. – Знаю, ты считаешь, что сегодня я обошелся с тобой жестоко, но, Меган, у меня не было тайных причин, клянусь! Андерсон реки повернул бы вспять, лишь бы воспользоваться случаем и снова засадить тебя в тюрьму.
– Знаю, – прошептала она. – Томми понял это раньше меня. Он сразу тебе доверился.
– Мы с Томми неплохо ладим. – Дэниэл вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52