– Да, конечно, ваша светлость. – Коггинз, нужно отдать ему должное, не смутился. – Но не хотите ли сначала переодеться?
Переодеться? Гарет совершенно забыл, что обитатели Селсдон-Корта довольно часто меняли одежду. Герцогиня, несомненно, пришла бы в ужас, если бы к ней явился человек в одежде, которая была на нем уже в течение… О, в течение целых семи часов. Гарета просто сочли бы неопрятным. «Quelle horreur!», как любит говорить мистер Кембл.
– С вами нет камердинера? – спросил Коггинз, когда они поднимались по лестнице.
– Нет, он был слишком дерзким, и я отрубил ему голову.
Резко остановившись на ступеньке, Коггинз едва заметно вздрогнул… Но от страха, возмущения или смеха – Гарет не мог сказать. Скорее всего от возмущения – решил он, потому что здесь все люди серьезно относятся к одежде.
– Господи, Коггинз, давайте поживей. Это была шутка. Нет, в настоящий момент у меня нет камердинера. Со временем я, наверное, обзаведусь им.
Неожиданно у него в голове мелькнул образ Ксантии, которой было совершенно наплевать, во что человек одет. И сама она, как известно, могла носить одно и то же платье три дня подряд – не потому, что их у нее не было, а потому что она просто не придавала этому никакого значения. Она думала только о работе.
Гарет вдруг по-настоящему осознал, что будет по ней скучать. Теперь их судьбы разошлись и, вероятно, никогда больше не пересекутся. Его прежняя жизнь, которую он так упорно старался построить на руинах своего детства, закончилась. Гарету казалось, что он вернулся к тому, с чего начинал. Герцогство не было для него благодеянием. Это было проклятие, адское проклятие.
Они подошли к двустворчатым дверям, которые, казалось, были вырезаны из цельного куска красного дерева. Широким жестом распахнув створки, Коггинз отступил в сторону, предоставляя возможность Гарету насладиться открывшимся великолепием.
– Покои герцога, ваша светлость, – доложил он, указывая рукой на огромную комнату. – Справа ваша гардеробная, слева – гостиная.
Стараясь не разевать рот от изумления, Гарет последовал за дворецким. В эти помещения он никогда прежде не заходил, и они показались ему поистине великолепными. Спальня была обита нежно-голубым шелком, над кроватью возвышался балдахин более темного голубого тона, на полу лежал огромный синий с серебром персидский ковер.
Они прошли в гостиную, тоже богато украшенную, но обставленную более изящной мебелью. Заметив в дальней стене еще одну дверь, Гарет открыл ее.
– Что здесь? – спросил он, ощутив нежный аромат гардении, защекотавший ему ноздри.
– Это спальня герцогини, – ответил дворецкий. – Конечно, когда герцогиня находится здесь, в имении.
Гарет снова – на этот раз глубже – вдохнул запах цветов, в котором было что-то пьянящее и притягивающее – быть может, слегка напоминающее запах цветущего лотоса?
– Герцогиня в имении, Коггинз, – наконец заговорил Гарет. – Что с ней?
– Вдовствующая герцогиня перебралась в другие апартаменты, – объяснил дворецкий, снова склонив голову. – Она уверена в том, что таково было бы ваше желание.
– Нет-нет, – Гарет уперся рукой в бедро и быстро захлопнул дверь, – верните ее. Здесь есть другие апартаменты? Я займу их.
Однако Коггинз с ним не согласился.
– Ваша светлость, было бы хорошо, если бы вы обсудили это с самой герцогиней.
– Что ж, я так и сделаю.
Два лакея принесли горячую воду и теперь наполняли выдвинутую на середину гардеробной сидячую ванну.
– Передайте герцогине, что я буду через двадцать минут, – сказал Гарет и, развязав шейный платок, снял его. – Я встречусь с ней в кабинете.
– Ваша светлость, могу я предложить вам утреннюю гостиную? – смущенно спросил Коггинз.
– Утреннюю гостиную? – Руки Гарета замерли на пуговицах жилета. Какой ужас! (фр.) А в чем дело?
– Герцогиня уж очень не любит кабинет, – с некоторой растерянностью ответил дворецкий. – Ей… не нравятся темные комнаты: кабинет, библиотека, северные гостиные. Честно говоря, если не считать обедов, она редко покидает южное крыло.
– И как давно у нее появилась такая странная привычка? – хмуро поинтересовался Гарет, так как это совсем не вязалось с необузданным нравом женщины, которую он знал.
– Не могу сказать, сэр. Герцогиня… необычная женщина, – ответил дворецкий и поджал губы.
– Необычная?
– Э-э… чувствительная, ваша светлость, – пояснил Коггинз.
– А-а! – Гарет сбросил куртку. – Вы хотите сказать, что она не отказывает себе ни в чем. Что ж, отлично. Не мое дело переделывать ее. Итак, в утренней гостиной через… восемнадцать минут.
– Восемнадцать? – эхом повторил дворецкий.
– Да, Коггинз, – Гарет бросил жилет на кровать, – потому что время – деньги. И пришла пора всем здесь это усвоить.
Глава 4
Гейбриел в страхе прижимался ухом к замочной скважине. Зейде плакал. Но мужчинам не полагалось плакать, и Зейде сам так говорил по меньшей мере раз в неделю.
– Пропало, Рейчел, все пропало! – всхлипывал он. – О-о ужас! Тысяча проклятий на их голову!
– Н-но они английские джентльмены, – прошептала бабушка. – Они должны заплатить. Обязаны.
– Что, из Франции? – с горечью в голосе откликнулся дедушка. – Пойми, Рейчел, их нет. Они разорены. Мы лишились всего – и боюсь, даже дома.
– Нет! – задохнулась бабушка. – О, только не моего дома! Малахия, прошу тебя!
– Неплатежеспособные не могут жить в Финсбери-Серкус, Рейчел. Нам лучше всего снова снять лачугу в Хаундсдиче.
– А майор Вентнор? – спросила бабушка. – Не сможет ли он помочь нам?
– Помочь! Помочь! Рейчел, здесь никто не поможет!
– Но я напишу ему, хорошо? Он пришлет нам денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105