Колючий, холодный ветер ударил мне в лицо,
словно иголками вонзившись в глаза, и я поняла, что сейчас расплачусь. Я по
смотрела на них, прижавшихся друг к другу, и снова услышала, как Черчилль м
еня зовет.
Я была одна против троих.
Я резко развернулась, почти ничего не видя сквозь пелену горьких слез. По
ра было отступать. И, печатая шаг, быстро пошла прочь. Проходя мимо Черчилл
я в кресле-каталке, я злобно бросила ему:
Ц Вам тоже достанется, Черчилль. Ц И, не останавливаясь, пошла дальше.
Когда я наконец очутилась в спасительном тепле кухни, то почувствовала,
что продрогла до костей. Я выискала самый темный, самый укромный угол в ку
хне Ц тесную углубленную нишу кладовой. Все ее пространство было увешан
о рядами застекленных посудных шкафов. Я пробиралась все дальше и дальше
вглубь, пока не забилась в самый дальний угол чулана. А там, обхватив себя
руками, съежилась в комок, стараясь занимать как можно меньше физическог
о пространства.
Все инстинкты во мне кричали, что Каррингтон моя и никто не имеет права ос
паривать мои решения. Я о ней заботилась, я так многим для нее жертвовала.
«Ты мне не мама». Неблагодарная! Предательница! Мне хотелось выбежать на
улицу и сказать ей, как просто было бы мне отказаться от нее после маминой
смерти и насколько выгоднее было бы без нее мое теперешнее положение. Ма
ма... О, как жаль, что я не могла забрать назад все обидные слова, брошенные е
й мною в сердцах, когда я была подростком. Теперь я сама на себе узнала, как
ую несправедливость приходится терпеть родителям от собственных детей
. Заботишься о них, оберегаешь от всяких напастей и что получаешь вместо б
лагодарности? Сплошные обвинения, вместо взаимопонимания Ц неповинов
ение.
В кухню кто-то вошел. Я затаилась, моля Бога, чтобы не пришлось ни с кем разг
оваривать. Но по неосвещенной кухне двинулась темная тень, слишком уж ос
новательная, чтобы принадлежать кому-либо, кроме Гейджа.
Ц Либерти?
Продолжать прятаться было невозможно.
Ц Я не хочу разговаривать, Ц угрюмо отозвалась я.
В дверях, заполнив собой полностью узкое пространство дверного проема, п
оявилась фигура Гейджа, загоняя меня в самый угол. Его лицо терялось в гус
тых тенях.
А потом он сказал то, чего я сроду не ожидала от него услышать:
Ц Прости меня.
Любые другие слова лишь еще больше разозлили бы меня. Но от этих двух слов
слезы перелились через мои ужаленные ветром веки. Я опустила голову, и с м
оих губ слетел прерывистый вздох.
Ц Ничего, все в порядке. Где Каррингтон?
Ц С ней разговаривает папа. Ц Гейдж, сделав два широких шага, приблизилс
я ко мне. Ц Ты права. Во всем. Я велел Каррингтон впредь надевать шлем. И пер
евесил трос на пару футов пониже. Ц Короткая пауза. Ц Мне, конечно же, сле
довало спросить у тебя разрешения, прежде чем натягивать его. Это больше
не повторится.
Он обладал абсолютным даром удивлять меня. Я думала, он будет источать яд
и спорить. Горло отпустило. Я подняла голову. Сумрак понемногу рассеивал
ся, и уже можно было разобрать очертания головы Гейджа. Он принес с собой з
апах улицы, ветра, приправленного озоном, аромат сухой травы, а также чего
-то сладкого, напоминающего запах только что срубленного дерева.
Ц Я, наверное, слишком уж ее опекаю, Ц сказала я.
Ц А как же? Иначе и быть не может, Ц резонно заметил Гейдж. Ц Такая у тебя
работа. Если б ты не... Ц Он осекся и резко выдохнул воздух, потому что увиде
л, что на моей щеке блестят слезинки. Ц Вот черт. Нет-нет, не надо. Ц Он пове
рнулся к тумбочке с ящиками и, порывшись там, вытащил отглаженную салфет
ку. Ц Черт побери, Либерти, не надо так. Ну прости меня. Я так виноват с этим
треклятым тросом. Я прямо сейчас же пойду и сниму его, Ц Обычно очень ловк
ий и расторопный, Гейдж с какой-то необъяснимой неуклюжестью промокнул
мои щеки сложенной мягкой салфеткой.
Ц Не надо, Ц хлюпая носом, сказала я, Ц пусть этот трос в-висит.
Ц Ну ладно, ладно. Как скажешь, так и будет. Сделаем, как ты захочешь. Тольк
о, ради Бога, не плачь.
Я взяла у него из рук салфетку, высморкалась и судорожно вздохнула.
Ц Прости, что я сорвалась. Нельзя быть такой несдержанной.
Тут он нерешительно замялся, остановился, потом заметался, как зверь в кл
етке.
Ц Конечно, ты на нее полжизни положила, заботишься о ней, от всего оберег
аешь, и вот в один прекрасный день является какой-то дядя и пускает ее вни
з по натянутому канату через весь сад на высоте в пять футов над землей и б
ез шлема. Само собой, ты взрываешься.
Ц Дело в том... что она все, что у меня есть. И если вдруг с ней что-то случитс
я... Ц Горло вновь свело, но я заставила себя договорить: Ц Я давно поняла,
что Каррингтон в жизни не хватает мужского влияния, но я не хочу, чтобы она
привязывалась к тебе и Черчиллю, потому что когда-нибудь все это кончитс
я, не навсегда же мы здесь поселились, а потому...
Ц Значит, ты боишься, как бы Каррингтон не привязалась к нам, Ц медленно,
с расстановкой повторил он.
Ц В эмоциональном плане да. Когда мы уедем отсюда, ей будет очень тяжело.
Я... я думаю, это было ошибкой.
Ц Что именно?
Ц Да все. Ну все это. Не следовало мне принимать предложение Черчилля. Не
нужно было нам сюда переезжать.
Гейдж молчал. Где-то мелькнул свет, и глаза Гейджа, отразив его, блеснули, б
удто загорелись изнутри.
Ц Об этом поговорим потом.
Ц Можно поговорить и сейчас. О чем ты подумал?
Ц О том, что ты опять проецируешь.
Ц Что проецирую?
Он дотронулся до меня, и я застыла. Ощутив на себе его руки, тепло, исходяще
е от него, я почувствовала, как мои мысли разбегаются в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122